…в его груди
Мятежной страшный замысел, созрев,
Теперь бушует яростно, под стать
Машине адской, что, взорвав заряд,
Назад отпрядывает на себя.
Джон Мильтон «Потерянный рай» (пер. Арк. Штейнберга)
Это история самого безумного и самого доблестного героя, когда-либо существовавшего в мире.
Много веков назад мы убили нашего бога; мы думали, что сможем жить без него.
Мы ошиблись.
Жившее в нас зло почти полностью разрушило нас.
В надежде спастись от него мы бежали из родных мест.
Мы пришли сюда. Мы покорили варварские народы, полагая, что имеем на это право.
Но дремлющее в нас зло никогда не покинет нас. И мы исчезнем, побежденные собственным безумием.
* * *
И тогда поднялся человек, туземец, сын кочевника.
Он был чист. Он был невинен.
И за это мы убили его. Человек вернулся из царства мертвых, требуя возмездия.
* * *
Варвары называли его Лайшам — «лев».
Он стал нашим искуплением, нашим спасителем.
Никто не знает, где он теперь. Вот история его жизни.
Анонимный текст, выгравированный на развалинах монастыря Скорбящей Матери в Дат-Лахане.
Он бежит к деревне, где живут его родители. Он несется быстрее ветра, и сердце его исполнено радости. Ишвен: небо — твоя родина, земля — твой дом, а в жилах твоих течет сок жизни. Солнце опустилось за линию красно-оранжевых скал, и безоблачное небо постепенно окрашивается во все более и более яркие тона. Этот мир называется «Архан» — камень и кровь. Природа, окружающая мальчика, излучает радость жизни. Он держит в руках птенчика и бежит к деревне.
Склонившиеся над рекой женщины разгибают спины, смотрят, как он бежит, и делают ему приветственные знаки. Они улыбаются, и он улыбается им в ответ. Кажется, что эта весна никогда не кончится. Столб пыли, шафрановый мираж. Мальчик стремглав проносится по деревне, огибая шатры, расположившиеся под сенью высоких деревьев, и останавливается лишь на берегу реки, у последнего шатра, принадлежащего его родителям.
Он медленно отводит шершавую ткань и входит в полумрак шатра. На ложе возлежит его мать; у нее по лбу струится пот. Глаза ее лучатся от счастья. В ее чреве трепещет новая жизнь. Она жестом велит сыну подойти.
— Смотри, мама.
Он осторожно кладет птенца ей на грудь.
Мать улыбается и приподнимается на локте.
— Где ты его нашел?
— Под деревом.
— Он, наверное, выпал из гнезда.
— Можно мне его оставить?
Она проводит рукой по его волосам: в этом жесте — вся нежность мира.
— Если хочешь, да. Но тебе придется каждый день кормить его и ухаживать за ним. Он ведь остался без родителей, верно? У него никого нет, кроме тебя.
Ребенок улыбается ей в ответ, берет птенчика на руки и осторожно гладит его по головке.
— Мама.
— Что?
— А ты никогда меня не покинешь?
— Никогда, милый. Никогда.
Она нежно касается его щеки и медленно опускается на свое ложе, утирая пот со лба. «Еще три луны, — думает она сквозь туман усталости и счастья. — Еще три луны, и на свет появится ребенок. Вечное чудо рождения».
— Где твой отец?
Мальчик хочет ответить, но не успевает. Снаружи доносится громкий свист. Мать и сын переглядываются. Тишина, потом снова свист. Три коротких свистка, один длинный. Тревога. Глаза молодой женщины сужаются. Мальчик инстинктивно подходит к ней ближе. Он по-прежнему держит в руках птенца. Снаружи слышны громкий шум, шаги, ругательства.
— Что происходит, мама?
Внезапно шатер распахивается и перед мальчиком вырастает массивная фигура мужчины.
— Папа!
Улыбка на мгновение появляется на лице воина и тут же исчезает. Его лицо мрачнеет.
— Любимый, что происходит?
— Сентаи, — отвечает мужчина сквозь зубы. — Сентаи наступают.
— Что?
Ей вдруг становится трудно дышать.
— Ты слышала.
Сентаи. Сентаи. О нет, только не это. Неправда, не может же все так разом кончиться. О Анархан, молю тебя, пошли нам любые испытания, только не это.
— Хенукем… Хенукем мог ошибиться.
— Хенукем мертв, — говорит человек и падает на колени подле своей жены. — Им удалось пройти. Не знаю как, но удалось. Азенатский посланник поклялся, что Шествие Теней под надежной охраной. Но он солгал.
Он крепко сжимает в объятиях жену и единственного сына. Мальчик выглядывает наружу. Сентаи. Как и все, он слышал об этих ужасных существах. Кровожадные чудовища, которые приходят с востока, разрушая все на своем пути. Но ведь это всего лишь легенда. И потом, разве отец не сможет их защитить? Отец… Мальчик медленно высвобождается из отцовских объятий. По его щекам текут слезы, а он и сам точно не понимает, почему. Он видит, как отец в полутьме прижимает его мать к себе.
— Да будут прокляты азенаты, — закусив губу, стонет он. — О, моя красавица. Ты не представляешь, какое это для меня горе.
Между тем деревня охвачена паникой. Люди мечутся туда-сюда, кричат, и крики застревают у них в горле. Повсюду царит смятение.
— Любимый, — плачет женщина. — Скажи, что это всего лишь дурной сон. Скажи, что это не конец.
Мужчина сжимает ее в объятиях так сильно, что кажется, еще немного, и у нее хрустнут кости. Потом он бережно опускает ее на ложе и берется за меч. Сжав губы, он оборачивается к ней, полный решимости.
— Я защищу вас, — говорит он. — Вас никто не тронет. Я не позволю им причинить вам зло.
В деревне, между тем, царит полное смятение. Ребенок не видит, но ему достаточно и того, что он слышит. Остальное нетрудно домыслить. Мужчины деревни хватаются за оружие. Женщины спешат в шатры, прижимая к себе детей. Губы шепотом взывают к невидимым духам предков. Объятия. Не волнуйся. Жди меня тут. Обещания, которые невозможно выполнить.
Ребенок смотрит в глаза отцу. И в этот момент понимает, что все кончено. Все знают, что сентаи всегда нападают большими отрядами. Они сжигают все на своем пути. Убивают мужчин самыми жестокими способами. А женщин…
Мать приподнимается в глубине шатра.
— Любимый.
Мужчина поворачивается к ней. В своих мыслях он уже сражается. Он чувствует, как в его плоть входит вражеский клинок. Спрашивает себя, долго ли ему придется страдать, и что будет потом.
— Ты не оставишь меня им на поругание? Ты ведь поклялся.
— Знаю.
— Что не позволишь никакому другому мужчине прикоснуться ко мне. Никогда.
— Знаю.
Женщина разрывает свою тунику, обнажая молочно-белую грудь.
