Информация о переводчиках
Перевод: Anahitta, Bazalmont.
Редактура: Marmax, Zhuzh, Inoplanetjanec, Anahitta, Lyuda_M, Quilstin.
Локализация обложки: Zhuzh.
Booktran, 2015 г.
Перевод и редактура удаленной сцены и примечаний: Anahitta, Zhuzh.
Booktran, 2016 г.
www.vk.com/b.sanderson
К своему трехсотлетнему юбилею мне наконец-то удалось завоевать мир. Весь мир. Получился весьма запоминающийся подарок на день рождения, хотя, надо признать, меня и поместили в этот мир с намерением и ожиданием, что когда-нибудь я стану здесь властвовать.
Следующие пятьдесят лет я рисковал умереть от скуки. В конце концов, что же делать человеку со своим временем после завоевания мира?
В моем случае я обзавелся заклятым врагом.
– Он что-то замышляет, Шейл, – сказал я, размешивая сахар в чашке чая.
– Кто?
Шейл был единственным из моих знакомых, кто мог принять расслабленную позу, будучи облаченным в латы. Он почти никогда не снимал их – они были частью его Концепции.
– А ты как думаешь? – спросил я, потягивая чай и перебирая на столе письма, запечатанные темно-красным воском.
Мы сидели на большой парящей в воздухе каменной платформе со стульями и перилами, напоминающей патио. Ливень барабанил по барьеру, который я создал над платформой для защиты от непогоды. Даже сквозь грозовые облака было видно мерцающее в вышине Великое Сияние. Оно освещало землю под нами, окрашивая ее в бледно-голубой цвет.
Редкие разряды молний высвечивали сотни других платформ, парящих вокруг моей. На них расположился небольшой кортеж из воинов, всего-то шесть тысяч, – моя почетная стража.
Прогремел гром, и нас тряхнуло. Шейл зевнул.
– Тебе действительно нужно научиться управлять погодой, Кай.
– Когда-нибудь у меня получится.
Последние пятьдесят лет, потраченные на изучение практического применения лансинга, были наиболее продуктивными, но управление погодой, по крайней мере в большом масштабе, мне не давалось.
Я сделал глоток чая. Становилось холодно, но уж с этим-то я мог справиться. Расстегнув пуговицы на манжете правого рукава, я подставил кожу под пульсирующий в небе сине-фиолетовый свет. Великое Сияние опоясывало весь мир, и даже самые мощные бури могли лишь слегка затуманить его перламутровое мерцание. Сияние одержало верх над бурями, вот откуда я знал, что когда-нибудь и сам смогу этого добиться.
Я перешел на ланс-зрение, и все вокруг потускнело. Все, кроме Великого Сияния. Я купался в его теплом свете, который внезапно стал чувствоваться как пульсирующие удары по коже. Втянув сияние в руку, я послал энергию из пальцев в чашку.
Над чаем поднялся пар. Отхлебнув из чашки, я вышел из ланс-зрения и вскрыл одно из писем. На печати стоял оттиск с символом моей шпионской сети.
«Ваше величество, – гласило письмо, – я считаю необходимым сообщить Вам, что Скрижаль Модеров снова...»
Я скомкал бумагу.
– Ого, – произнес Шейл.
– Пустяки. – Я отбросил бумагу и застегнул рукав.
Письмо вообще не от моих шпионов, просто Беск знал, что я в первую очередь открываю их донесения.
Пока я просматривал пачку писем, на каждом из которых красовался мой имперский знак, платформу снова тряхнуло от очередного раската грома.
– Ты не можешь заставить эту штуку двигаться быстрее? – спросил Шейл.
– Радуйся, что нам не приходится передвигаться по старинке.
– По старинке? То есть... на лошадях? – Шейл почесал подбородок. – Я скучаю по ним.
– В самом деле? По ноющему заду, скачкам под дождем, укусам и необходимости искать корм для животных?..
– У лошадей есть индивидуальность. А у платформ – нет.
– Ты так говоришь, потому что это часть твоей Концепции, – сказал я. – Бравый рыцарь верхом на коне, завоевывающий руки прекрасных дев.
– Конечно, конечно. У меня неплохая коллекция рук. Пара рук, а иногда попадаются и ноги...
Я улыбнулся. Шейл теперь счастливый семьянин с пятью детьми. И единственные девы, с которыми он проводил время, называли его папочкой и выпрашивали конфеты.
Я вернулся к донесениям. В следующем был предварительный эскиз нового комплекта монет с моим изображением, которые планировалось чеканить в этом году. В основном все было нарисовано правильно: резкие черты моего лица и царственные кудри до плеч, однако борода чересчур пышная. Я аккуратно подстригал ее в форме квадрата, длиной не больше пальца, чтобы представать в строгом образе. На рисунке борода была слишком всклокоченной.
Я сделал замечания по наброску и продолжил работу, не обращая внимания на брошенную на пол смятую записку. Чрезмерная хитрость Беска не пойдет ему во благо. Этого человека нужно сжечь и нанять канцлера поглупее. Либо взломать и переписать его Концепцию.
Хотя переписать Концепцию непросто. И, по правде говоря, я не силен во взломе, поэтому, несмотря на проведенные вместе столетия, у меня так и не дошли руки изменить Беска. Разумеется, не потому, что мне нравился канцлер. Этот похожий на тролля мужчина никогда не делал то, что ему было велено. Я правил без преувеличения миллиардами людей, и только он один игнорировал мою волю.
– Вот, – сказал я, подавая Шейлу отчет. – Взгляни на это.
Шейл подошел, позвякивая доспехами.
– Очередной робот? – зевнул он.
– Роботы Мелхи опасны.
– У-у-э-э-а-а.
– Когда зеваешь, не обязательно это озвучивать.
– У-у-э-э-а-а. Что случилось с большими приключениями, Кай? Охота на драконов, поиск магических мечей? Все, чем ты теперь занимаешься, – это изучаешь магию и бьешься на дуэлях с живорожденными из других Штатов.
– Старею, Шейл, – ответил я, вернувшись к донесению.
Мои шпионы подслушали, как кое-кто из людей Мелхи в приграничном Штате хвастался этим его новым роботом. Я покачал головой. Мелхи все еще страдал после того, что я сделал с ним в Лекорс, другом приграничном Штате, к которому мы оба имели доступ. Он был так уверен в том, что его войска сокрушат мои.
– Стареешь? – рассмеялся Шейл. – И причем тут это? Ты бессмертен. Твое тело молодо.
Я не мог ему объяснить. Квесты, которые он упомянул, – создание королевства, поиск скрытых сокровищ и тайн, объединение тех, кто следует за тобой, и покорение тех, кто не следует... Такие приключения интересовали меня только в молодости. Они сделали меня тем, кем я стал, – личностью, способной управлять империей.
В последнее время империя превосходно управлялась сама по себе. Имелись имперские сенаторы, дипломаты, министры. Я очень старался не вмешиваться, разве только затем, чтобы исправить какую-нибудь чрезвычайную глупость. Честно говоря, мне доставляло удовольствие проводить ночи в кабинете, экспериментируя и медитируя. Меня вытаскивали оттуда только редкие государственные дела вроде сегодняшнего празднования пятидесятилетней годовщины объединения мира.
