— Ребекка!
Уже взявшись за ручку кухонной двери, Ребекка остановилась.
— Посуду убрала на место?
— Да, Лена.
— Форму постирать захватила?
Ребекка улыбнулась. Форма уже аккуратно сложена и покоится на дне красной хозяйственной сумки.
— Да, Лена.
— Плюшки себе взяла на выходные?
— Да, Лена.
Плюшки тщательно завернуты и уложены поверх запачканной формы. Далее должна была последовать очередная строка литании.
— Не забудь съесть их дома.
Ребекка так энергично кивнула, что кудряшки пустились в пляс.
— Не забуду, Лена.
Следующая:
— До понедельника, киска.
— До понедельника, Лена.
Наконец Ребекка толкнула дверь и вышла на лестницу.
Лена проводила ее взглядом и вернулась в кабинет.
— И так каждую пятницу, миссис Пементел?
— Каждую пятницу, — подтвердила Лена, со вздохом усаживаясь в кресло. — Уже почти год.
Инспектор покачал головой.
— Странно, что ей разрешается ходить по улицам без сопровождения.
Лена хмыкнула и полезла в стол за сигаретами.
— Да нет, это не опасно. Господь таких хранит. Чертова машина! — Она встряхнула зажигалку, стукнула ею по столу и была вознаграждена слабым язычком пламени. — Я знаю, о чем вы думаете. — Хозяйка кафетерия сделала затяжку. — Но с работой она справляется получше многих, у кого, шарики на месте. И прогнав ее, вы деньги налогоплательщиков не сэкономите.
Инспектор поморщился.
— На самом деле я думал о том, как люди могут курить, закрывая глаза на очевидное. Сигареты вас убьют, и вы это знаете.
— Так это ведь мое дело, верно? — Она облокотилась на стол, медленно выпустила дым через нос и ткнула тлеющим концом сигареты в сторону его закрытого портфеля. — Давайте продолжим…
* * *
— Изумруды вырезают из сердца лета.
Чумазый молодой человек подошел к ней, надеясь выпросить пару баксов.
— А сапфиры падают с неба перед самой темнотой. — Ребекка отняла лоб от витрины ссудной кассы и повернулась к нему с улыбкой. — Я знаю все названия драгоценностей, — сообщила она с гордостью. — А дома я сама делаю алмазы — в холодильнике.
Увидев ее улыбку, молодой человек втянул голову в плечи. На сегодня с него хватит. Только сумасшедших ему не доставало!
И пошел дальше, засунув руки в карманы рваной джинсовой куртки.
Ребекка пожала плечами и снова стала рассматривать кольца на подносах. Красивые штучки она любила и каждый вечер по дороге домой из кафетерия рассматривала все витрины.
У нее за спиной начали вызванивать время колокола Сент-Джеймского собора.
— Пора идти, — сказала она своему отражению в стекле и улыбнулась, когда оно кивнуло в знак согласия.
Она пошла на север, и Сент-Джеймс передал ее Сен-Мишелю. Колокола — как и соборы — в первый раз ее напугали, но теперь они друзья. То есть колокола, а не соборы. Такие большие, солидные, угрюмые здания, конечно, ни с кем дружить не будут — это она понимала. Обычно они наводили на нее грусть.
Ребекка быстро шла по восточной стороне Черч-стрит, стараясь не видеть и не слышать ни толпы, ни уличного движения. Этому ее научила миссис Рут — уходить в себя, в тишину, чтобы кипящий вокруг беспорядок не вызывал беспорядка в ней самой. А жаль, что ничего нельзя ощутить, кроме тротуара под резиновыми подошвами сандалий.
На Дандес-стрит она остановилась у светофора, и глаз ее выхватил из окружающего что-то черненькое, бегущее по подоконнику третьего этажа здания «Зирс».
— Нельзя-подожди-осторожно! — завопила она, возбужденно выстреливая отдельные слова.
Люди на перекрестке не обращали на нее внимания. Лишь кое-кто посмотрел вверх, следя за ее взглядом, но нечто схожее с трепещущим на ветру куском копирки не вызвало у них интереса. А какой-то пешеход понимающе покрутил пальцем у виска.
Когда светофор мигнул, Ребекка бросилась вперед, не обращая внимания на сигнал низкого красного автомобиля, норовившего проскочить на желтый свет.
— Не надо!
Поздно. Черный кусочек, слетевший с края подоконника, оказался маленьким бельчонком. Он перевернулся в воздухе и успел лишь подобрать лапки перед ударом о землю. Секунду он был неподвижен, он вскочил и бросился к мостовой. С ревом пролетел грузовик. Бельчонок подпрыгнул и помчался кратно к зданию, чуть не попав кому-то под ноги, снова повернулся к мостовой — во всех его движениях сквозил слепой ужас. Он попытался вскарабкаться по водосточной трубе, но коготки заскользили по гладкой поверхности.
— Эй! — Ребекка встала на колени и протянула руку.
Укрывшись под трубой, бельчонок обнюхал пальцы.
— Все хорошо.
Она вздрогнула, когда зверушка взобралась по обнаженной руке на голову и застыла там в испуге. Ребекка осторожно сняла его.
— Глупая деточка, — сказала она, проводя пальцем по пушистой спинке. Бельчонок перестал дрожать, но сердечко его все еще колотилось о ладонь. Продолжая успокаивать зверька, Ребекка встала и медленно пошла к перекрестку. Бельчонок слишком мал, чтобы найти дорогу домой, значит, надо найти ему дом. А ближайшее убежище — Райерсон Квад.
Квад был одним из ее любимых мест. Со всех сторон окруженный Керр-холлом, он был тихим и зеленым, этот маленький уютный парк в самой шумной части города. О нем почти никто не знал, кроме студентов Райерсона, и это, как подсказывало ей чутье, было к лучшему. Ей были известны все потаенные зеленые островки. У студентов как раз начались летние каникулы, и Квад был пуст.
Она протянула руку и посадила бельчонка на самую нижнюю ветку клена. Тот застыл, приподняв переднюю лапку, и вдруг скрылся из виду.
— С новосельем, — сказала ему вслед Ребекка, дружески потрепала клен по коре и пошла домой.
На пятачке между тротуаром и домом Ребекки, нависая над тремя этажами красного кирпича, рос большой каштан. Ребекка часто задумывалась, попадает ли в квартиры на фасаде хоть немного света, и неизменно приходила к выводу, что иллюзия жизни на дереве искупает постоянную темноту. Ступив на тропинку, она подняла голову и стала вглядываться в нижние ветви: где он, их постоянный обитатель?
Наконец она его обнаружила. Он сидел на толстом суку и болтал ногами, склонившись над какой-то работой. Какой — она, как обычно, не могла разглядеть. Лица не было видно — только пушистая рыжая полоса бровей на дюйм выступала из-под козырька шапки.
— Добрый вечер, Ортен.
— Еще не вечер, день пока. И я не Ортен.
Ребекка вздохнула и вычеркнула еще одно имя из мысленного списка. Румпельштицхена она опробовала с самого начала, но человечек так заливисто расхохотался, что ему пришлось схватиться за ветку.
