Ольга Шумилова - Монеты на твоей ладони

Мда, бардак и впрямь отменный… Я встал на четвереньки и начал выгребать стеклянные осколки из-под стола. И только когда оперся на левую руку, согнувшись в три погибели, понял, что ковер от осколков вычищен еще отнюдь не идеально.

Придержав порезанную ладонь другой рукой, я смачно выругался. Стекло это идиотское… Его даже из ранки нельзя вытянуть, чтобы не пораниться еще больше. Я кинул осколок в совок, к груде таких же стекляшек. С руки стала капать кровь, падая на и без того испорченный ковер. Что такое здесь творилось? Голова раскалывается.

Я тупо оглядел разбитое вдребезги окно, потертый, изрезанный осколками ковер и собственные пальцы, по которым еще стекала кровь. На попытку припомнить хоть что-нибудь голова отозвалась тупой пульсирующей болью. Все, пора завязывать. Наверное. Это какая же попойка была, что мне так худо? А как там ребята? Наверное, еще хуже – если гулянка прошла обычным манером. А кстати… Гм…

Я подозрительно оглядел комнату. Странно. Очень странно. Традиционных признаков гипотетически проходившей оргии не наблюдалось. Никаких посторонних стаканов на столе, тумбочке и подоконнике, целых и разбитых бутылок, перевернутых пепельниц, лужиц и окурков на полу. Более того, было относительно чисто и прибрано, если, конечно, не считать окна и пола. Я сосредоточился и навострил уши. В спальне никто не дрых, по крайней мере, я никого не заметил, когда вставал. Судя по тишине, в прочих комнатах никаких перебравших приятелей тоже не имелось. На всякий случай я заставил себя встать и пойти в ванную. В ванне, против обыкновенного, никого не обнаружилось, что еще раз утвердило меня во мнении, что вечеринки, скорее всего, не было. Однако, раз уж я сюда дошел, неплохо бы перевязать многострадальную конечность, которую я умудрился вдобавок отбить о косяк, не вписавшись в проем двери. Все мышцы как будто одеревенели, и координация, соответственно, была на гордом уровне плинтуса.

Я помахал рукой в разные стороны, сжимая и разжимая пальцы, пытаясь размяться, и попытался открыть шкафчик над умывальником. Вроде бы где-то здесь должен быть бинт или, может, пластырь где-нибудь завалялся… Та-а-а-к… Я честно попытался сфокусировать взгляд на содержимом шкафчика, но гудящая голова не желала поддаваться на уговоры и по-прежнему не давала сосредоточиться. Закрыл глаза, прислонился к стене. Холодная плитка приятно холодила щеку. Я прижался к ней лбом и блаженно замер, выпав из объективной реальности.

Не знаю, сколько так простоял, – может, минуту, может, час, – но когда я осторожно отлип от стены, с которой уже успел сродниться, колокольный звон в голове несколько приумолк. К сожалению, болеть от этого меньше она не стала. Однако, по крайней мере, я наконец смог рассмотреть, что бинта, а уж тем более пластыря в шкафчике не содержится. Правда, был йод и какие-то таблетки. Каюсь, с тех пор, как ненаглядная сестрица выскочила замуж и махнула с мужем за границу, я в основном покупал только продукты. И то редко и нерегулярно, поскольку магазины не переношу органически, а ем мало. Сестра долго и упорно пыталась откормить меня до состояния хотя бы худощавости, но права женщины командовать мужчиной я никогда не признавал, поэтому мне удавалось успешно сопротивляться. Теперь (Ура свободе!) питаюсь полуфабрикатами и чувствую себя очень и очень неплохо.

Я вздохнул. Все-таки некоторые недостатки в таком образе жизни есть. Промывание ладони далось с трудом. Вообще, какой водой надо было промывать – холодной или горячей, – и должна ли рука при этом так зверски болеть? А, без разницы. Я оглядел бутылочку с йодом и почесал в затылке. Так, что мы помним из области медицины? Рану надо смазывать по краю или все-таки полностью? Предположим, что врачи не такие садисты, какими кажутся, и выберем более гуманный метод. Все равно больно. И щиплет. За неимением бинта пришлось заматывать ладонь обрывком бумажного полотенца. Надо будет все-таки пойти купить пачку пластыря для начала.

Я нетвердым шагом вышел из ванной и взял курс на гостиную. Голова все еще немилосердно болела, стекло по-прежнему усеивало пол. Хорошо хоть я надел тапочки, не то ноги пришлось бы тоже бинтовать. Я со стоном повалился в кресло. Ощущение разбитости никак не проходило, что наводило на определенные мысли. Передохнув, я медленно встал и побрел на кухню. Так, где же она… Нет, ну была же, сам только вчера купил… Может, ребята, или с кем я там пьянствовал, уже успели… Нет, нет, вот она, моя хорошая, – бутылочка лучшего темного чешского пива. Не слишком крепкое, не слишком легкое – то, что нужно для снятия похмельного синдрома. А главное – холодное до умопомрачения, запотевшее, глубокого янтарного цвета. Открыть бутылку о край стола оказалось минутным делом.

Ух! Божественно! Я отхлебнул еще и с новыми силами пошел обратно в гостиную. Уселся в кресло и, прихлебывая пиво, стал думать.

Все-таки была вечеринка или нет? Наверное, если она была, то не у меня. Уж слишком трудно поверить, что кто-то из моих друзей решил заняться благотворительностью и убрал тот свинюшник, который мы имеем обыкновение после себя оставлять. А, наверное, опять у кого-то что-то отмечали, перепились, пошли куролесить, ну и меня по дороге домой закинули. А окно? Окно… Окно. Гм. Мало ли чего набуянили. Бывает. Вообще-то провалами в памяти я не страдаю, но если сильно перебрать… Однажды вышла прямо-таки мистическая история: представьте –овраг, глина, по дну оврага течет ручей и там же тянется забор. Грязь несусветная. По одну сторону оврага идут заросли одичавших роз, по другую стоит дом, где отмечается день рождения. И я, налившись по самое немогу, полез за розами для виновницы торжества. Вернулся я с розами и, что поразительно, абсолютно чистый. Как это я так сподобился, до сих пор не понимаю. И не помню. Так что окно – это еще мелочи.

Кстати, о птичках… Похоже, бутылочка помогла. От ледяного пива занемело небо, но головная боль наконец унялась, постепенно прошло и одервенение всего тела. Я как следует потянулся, чувствуя, как приятно похрустывают суставы. Боль неприятно резанула руку, настойчиво напоминая о груде оставшихся на полу осколков. Подтянув поближе к себе совок, я стал ползать по ковру, собирая их. Забавно…Только теперь мне пришло в голову, что почти все, что осталось от окна, лежало внутри комнаты. Внутри. Если бы окно выбили изнутри, стекло должно было оказаться снаружи. Тогда вопрос: кто мог разбить мое окно снаружи, если я живу на десятом этаже? Ну не голубь же залетный, в самом деле.