Борис Сапожников - Воин

Цинохай — одна из величайших империй этого мира. Сильнейшее государство востока, отделённое от остального мира высоким Отпорным хребтом. Именно он дал несколько сотен лет назад первому императору Циню возможность объединить десяток с лишним мелких царств и княжеств, вечно боровшихся за куски земли величиной не более нескольких сотен ярдов, на которых находились парочка деревень и, может быть, маленький городок или глиняная крепость. Жестокий, упорный и бесконечно умный Цинь когда дипломатией, но чаще силой объединил эти царства и княжества в единую страну, назвав её Цинь-о-хай — Империя под солнцем. Многие считали, что это более дань его гордыне, ибо велел изменить иероглиф в слове "империя", ранее звучавшим как синь, но тех, кто открыто высказался бы по этому поводу не нашлось ни тогда, ни позже.

Цинь, повелевший называть себя Цинем Первым, а своего наследника Цинем Вторым и так далее, дабы укреплять и поддерживать династию правителей, часто называл воссоединённую страну "Вечной империей", однако не прошло и сотни с лишним лет, как из-за того же Отпорного хребта, защищавшего Цинохай с севера и запада, нагрянули могучие завоеватели — полудикие кочевники каганы. Кровь в жилах цинохайцев остыла после стольких войн, им более хотелось мира, каганы, закалённые жизнью в степях и постоянных сражениях друг с другом и чудовищами, обитавшими на их родине, были для них слишком сильным противником. К тому же, и в стане самих цинохайцев не было единства, ибо на трон претендовал брат императора Циня IV Мин, не побрезговавшей помощью каганов. Он якобы нанял кочевников под предводительством мудрого вождя Чингиза, которого незадолго до этого курултай объявил "Ханом над ханами" — практически главой всех каганов. Мин даже не сразу понял, что вскоре после смерти Циня и провозглашения его императором, он стал марионеткой в руках Чингиза, вынудившего его даже жениться на своей дочери и тем привести к власти своих потомков. Для укрепления власти и предотвращения восстаний Чингиз разделил страну на несколько округов, во главе каждого из которых стояли гражданский правитель цинохаец и военный — каган, фактически подчинив своим людям всю страну, оставив цинохайцам лишь видимость власти.

Но шли годы и подобно робким росткам травы из-под снега стали пробиваться первые зачатки сопротивления.

Я забросил копьё на спину и зашагал к дому предводителя Циня — последнего из прямых потомков Циня IV. Оставив на пороге своё оружие, я, почтительно поклонившись, вошёл в фан-цзы предводителя. Цинь, как обычно сидел перед алтарём предков и внутри дома повис тяжкий дух сожжённых свечей. По знаку его я присел у входа и приготовился долго ждать, когда он начнёт разговор, иногда такие паузы длились почти по часу. Однако на сей раз Цинь лишь закончил возносить молитву предкам и обернулся ко мне.

— Мы давно портим жизнь минцам, — сказал он, поглаживая длинный тонкий ус, — но этого отныне слишком мало. Пора заявить о себе, как о единственной подлинной власти в Цинь-о-хай. Я ношу то же имя, что и страна, следовательно она — моя. Мой отец, да прибудет он в мире, не решился открыто заявить о себе и так и умер в этой деревне, но я собираюсь выгнать каганов в их степи ещё при своей жизни и передать крепкую и сильную страну моему сыну.

Я слушал его, стараясь не шевелиться лишний раз, чтобы не пропустить ни единого слова, сказанного предводителем. Так учил меня мастер Чжоу.

— Я долго переписывался со многими гражданскими чиновниками в округах, — продолжал предводитель Цинь. — Многим из них надоели самодурство и наглость каганатских военноначальников, указывающих им не только военную политику, но и, вообще, все дела округов. Наших соотечественников уже ни во что не ставят. Пришла пора покончить с таким положением дел. Как ты считаешь, Вэй-ли?

— Война, — сказал я, как обычно, невпопад, — это может привести к настоящей гражданской войне. Многие погибнут и страна в итоге может вновь развалиться на множество удельных княжеств и царств.

— Это наша вторая, но не менее главная нежели свержение каганов, задача, — кивнул мне Мин. — Мастер Чжоу был прав, говоря что ты — весьма умный молодой человек.

Тут он явно преувеличивал, лично я свои умственные способности считал скорее посредственными, если не ниже.

— Именно для этого я и направляю к тем чиновникам, кои кажутся мне наиболее верными и ненавидящими каганов, посольство из лучших воинов и чиновников под предводительством моего сына Циня-ин. Ты также войдёшь в него, как представитель "ночного воинства", ты должен будешь охранять моего сына пуще зеницы ока своего.

— Вы будете изображать небольшой торговый караван, — продолжал Цинь. — Первым делом вы отправитесь в округ Синь-и, к чиновнику Хаю. Это очень богатая провинция, однако сам чиновник — беден, как монастырская мышь, всё уходит в казну военноначальника Хатан-богатура. Я думаю, что можно выгодно сыграть на жадности этого богатура, а также прибытие в город Лоян — столицу Синь-и; купеческого каравана не станет неожиданностью ни для кого.

— Прикрытие, действительно, идеальное, — согласился я, — однако и каганов не стоит недооценивать. Вы готовы рискнуть жизнью своего сына, предводитель Цинь?

— Тоже самое спросил у меня мастер Чжоу, — позволил себе улыбнуться предводитель, — и я ему ответил: "Мастер Чжоу, мой сын может стать наследником или императором Цинохая, а значит станет рисковать жизнью каждый день и час. Он должен привыкнуть к той игре со смертью, что зовётся жизнью".

— Такая привычка, конечно, дело хорошее, но наша миссия в Синь-и — куда как более опасная игра со смертью, нежели жизнь императора, которого охраняют как зеницу ока сотни куда более умелых в обращении с оружием людей, нежели сейчас есть у нас вообще.

— Но и покушаться на его жизнь будет куда больше людей, — усмехнулся снова предводитель Цинь. — Да и сам он так и рвётся в бой, желая показать чего он стоит на самом деле. Довольно я продержал юношу при себе, пора выпустить его в мир. Он ведь так мало путешествовал, как раз по тем самым причинам, что привели вы и мастер Чжоу.

Тогда я привёл последний аргумент.

— Для меня слишком велика честь — охранять вашего сына, предводитель Цинь. Я не слишком хорошо обращаюсь с оружием и, к тому же, если вы позабыли, я принадлежу к тяньган и мою нацию не слишком любят и каганы и остальные цинохайцы.

— Все помнят сражение при Баотоу, — согласился предводитель, — когда твои сородичи без разбора убивали и цинохайцев, и каганов.