Ермакова Мария Александровна
Кольцо Волка
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Мы с Катенком немного заплутали. Нет, я осознавала направление. Расстояние до машины — тоже. Но вокруг стояли совершенно одинаковые сосны, одинаково укрытые одинаково белым снегом. Снег походил на неправдоподобно чистые тучи, опустившиеся с небесной вышины отдохнуть на кроны царственных деревьев. Красота — офигеть!
— Как во дворце у Золушки! — выдохнула Катька, увидев эту картину.
— Скорее уж, у Белоснежки или у Снежной Королевы, — вздохнула я и остановилась, чтобы отстегнуть лыжи.
— Привал, Катенок. Будем пить чай и есть бутерброды. А потом?
— Соберем мусор! — вытянувшись и отдав честь, ответила Катька.
Ей всего пять лет, но она уже борется за чистоту окружающей среды.
Я поставила рюкзак в снег и расчистила упавший ствол, невесть как оказавшийся на нашем пути в этом царстве нетронутых и здоровых деревьев.
— А вон там, мамочка, гляди! — завопил вдруг Катенок, указывая заснеженной варежкой в просвет между деревьями. — Там настоящий замок!
Я оглянулась и застыла. Между деревьями виделся конек крутой крыши, украшенный ангелом с трубой. Крыша венчала толстую башню красного кирпича. Там начинался подлесок — низкие голубые елки, совершенно не характерные для этого леса, а потому наверняка воздвигнутые вместе с замком, скрывали от любопытных глаз его основание. Первое побуждение — подойти посмотреть. Второе — уйти прочь как можно скорее. Ясно, что от замков в глухой лесной чащобе женщине с ребенком лучше держаться подальше! Я с сомнением посмотрела на лыжи и тяжеленный рюкзак, который таскала с собой. В нем лежал однодневный запас еды, сухие носки и варежки для меня и Катьки, пара книжек — чтобы она не заскучала в машине, розовый плюшевый котенок, компас, швейцарский нож и спички, и еще много всякой всячины. Конечно, часть этого можно было бросить в машине, которую мы оставили в нескольких километрах отсюда. Но — кто знает, а вдруг мимо пройдут воры и украдут розового котенка? В общем, и котенка и книжки мне пришлось тащить с собой. Ну, а еду и сухую одежду — сам Бог велел!
— А вдруг там папа? — как-то тоскливо протянула Катька, все еще не сводившая глаз с крыши.
Я вздрогнула. Игорь погиб четыре года назад. Еще до того, как Катька стала что-то понимать. И уже после того, как мы с ним расстались. И уж конечно она не могла его запомнить! Но она утверждала, что помнит. Впрочем, я тоже утверждала, что он погиб, хотя доказательств его смерти так до сих пор не нашли. И МУР и… другие органы.
— Папы там нет! — более резко, чем хотела бы, ответила я. — Там живет какой-нибудь нувориш, наворовавший денег столько, что хватило даже на ангела с трубой!
— Ну-ва-ри-ш? — удивилась Катька. — А кто это? Иностранец?
Я улыбнулась, чувствуя, как тает комок в груди.
— Давай попьем чаю, — предложила я, — и вернемся к машине. Скоро стемнеет. А нам еще домой два часа ехать.
— В МакДональдс зайдем? — спросил Катенок, помогая мне доставать бутерброды. — Я там видела — где заезд в Москву.
— Въезд, — машинально поправила я. — Ну-ка, дай сюда варежки. А вот эти оденешь.
Мы уселись рядом на бревно, подстелив туристический коврик, который я тоже притащила с собой, и принялись шумно дуть на чай из термоса, хотя то, что он был горячий, нас очень даже устраивало — об чашки можно было славно погреть руки.
Все-таки самый вкусный чай — из термоса. А если туда добавить лимон и пару ложек меда! Такой напиток и мертвого поднимет. В смысле замерзшего. Я бы добавила еще и пару ложечек коньяку. Но поскольку предполагалось, что часть напитка достанется и Катенку, коньяк так и остался янтарно светиться дома, в бутылке с оттиснутой на стекле виноградной гроздью.
Мы сидели спиной к замку. Но прежде, чем услышать скрип снега, я почувствовала приближение чужого. Я допила чай, отодвинула термос, слегка обернулась, чтобы было удобно засунуть руку в карман куртки.
— Простите, что мешаю! — раздался в тот же момент голос, и из-за деревьев вышел высокий мужчина. — Я вас не напугал?
Катенок пискнул и прижался ко мне.
— Совсем нет, — нейтрально улыбнулась я, опуская одну руку в карман и складывая пальцы особым образом, чтобы точнее направить заклинание, а другой обнимая дочь. — А в чем дело?
Мужчина перешагнул через бревно и остановился перед нами. Темные глаза внимательно оглядели сначала нас, затем лыжи и остатки трапезы. Внимательно, в этом случае значило — профессионально. Я тоже разглядывала его, и вот что заметила. На нем был тулуп, делавший его похожим на гризли из-за высокого роста и широкой груди. На ногах — белые валенки. А вот под тулупом, распахнутым настежь, идеально сидел черный костюм, с белой рубашкой и темно-синим галстуком. Пиджак был застегнут, но я видела, как чуть топорщилась левая сторона — там, должно быть, висела кобура с пистолетом.
Принесла нелегкая! Вот только нас — сюда, или его — к нам?
Охранник улыбнулся и, несмотря на неприятность ситуации, мне отчего-то захотелось улыбнуться в ответ. У него была открытая, искренняя улыбка и отличные зубы.
— Тут вот какое дело, — немного смущенно сказал он. — Вы зашли в частное владение. А хозяин этого не любит. Я прошу вас…
— Вы нас, что, прогоняете? — удивилась Катька.
Ее еще никто и никогда ниоткуда не выгонял.
— А хозяин кто — Кащей? — возмущенно продолжала она, не замечая мои предупредительные одергивания, — Ему жалко, что мы тут чай попьем?
— Вы уж простите меня, принцесса, — никак не реагируя на Кащея, отвечал гризли, — но мне придется вас выдворить с охраняемой территории!
— И на какой двор? — тут же заинтересовался Катенок.
Охранник нахмурился.
— Ну, куда вы нас задворите? — пояснила Катька.
Я только вздохнула. Охранник посмотрел на меня и вдруг расхохотался. Он смеялся так заразительно, что за ним захихикала и Катька, и даже я криво улыбнулась.
— Боже упаси! — сказал молодец. — Никуда я вас задворять не стану. Вы на машине или со станции на лыжах ехали?
— На машине! — гордо выпалила Катька.
Черт возьми!
— Далеко машина? — продолжал он спрашивать.
— Далеко! — рявкнула я, чувствительно дернув Катенка за руку.
— Тогда собирайте вещи, я вас провожу! — продолжал улыбаться мужчина. — А чтобы не было так обидно, помогу рюкзак донести!
— Мы как-нибудь сами, — буркнула я, вставая с бревна и принимаясь собирать вещи.
Настроение было безнадежно испорчено. Так себя всегда чувствуешь, когда об тебя вытирают ноги. Со мной такое случалось не часто. Но — как и каждому человеку — иногда мне указывали мое место. Ах, как неприятно! Да еще при ребенке!
