Теренс Уайт - Хозяин

Стоял обжигающий июльский день, и казалось, будто море вскипает, как лимонад в нагретых бутылках.

Близнецы в одних брюках с лямками ничком лежали на горячем камне. Никки, жмурясь, разглядывал звездочки или сверкающие булавочные острия, рассыпанные солнцем по камню в трех дюймах от его носа. Если он не напрягал глаз и не старался держать пятнышки света в фокусе, они начинали медленно сплывать влево. Джуди играла обломком яичной скорлупки, наслаждаясь его тонкой, округлой и хрупкой гладкостью.

Небо, не мигая, смотрело на них, — оно-то не мигало, а вот смотреть на него, не мигая, было невозможно, — и в его синеве дюжинами кружились морские птицы, словно взметенные вихрем снежные хлопья. Пролетая между человеком и солнцем, птицы коричневели, потом чернели, и крылья их приобретали прозрачность.

Примерно в двадцати футах от близнецов сидел на скошенном выступе их отец с мистером Пьерпойнтом.

Они сидели, повернувшись к детям спиной и уплетая бутерброды.

На мистере Пьерпойнте была цветастая рубашка с танцующими лиловыми и зелеными индонезийками. Герцога же облекал цельнокроеный комбинезон, вроде того, что нашивал сэр Уинстон Черчилль, только этот был изготовлен из очень тонкой непромокаемой хлопковой ткани. У Герцога имелась теория насчет пористых материалов. Голову его покрывала клеенчатая шляпа, совсем как у мужчины в рекламе «Шотландской Эмульсии». Настроение у обоих было приподнятое.

— Дорогой сэр, — говорил Герцог, — сознаете ли вы, что до сего дня ни единая нога человеческая не ступала на этот утес посреди винноцветного моря?

— Как-как?

— Мы первые люди, высадившиеся на этом острове.

— Право же, Герцог, — отвечал мистер Пьерпойнт, — я сам читал в одной книжке, что Святой Брендан, прежде чем поплыл открывать Соединенные Штаты, как раз здесь и высаживался. Он тогда плавал на мельничном жернове и назвал эту скалу Брандионом.

— Да знаю, голубчик, знаю. Однако…

— И еще там говорилось…

Близнецы перестали прислушиваться.

Джуди отложила скорлупку и сказала:

— А все-таки, Никки, мне как-то не по себе.

— Отчего?

— Оттого, что мы Первые Люди На Этом Острове.

— Готов поспорить, что ничего мы не первые. Ты хоть последнюю войну возьми. Тут столько самолетов пролетало, — уж в этом-то я, во всяком случае, уверен. Папина осведомленность, как обычно, заканчивается тысяча восемьсот девяносто шестым годом.

— Никки!

— Ну, а что я могу поделать? И как это, интересно, Святой Брендан плавал на мельничном жернове?

— Это такой поэтический образ. Или религиозный.

Никки издал один из звуков, перенятых им у матросов.

Остров, на котором они загорали, носил название «скала Роколл», — его иногда поминают в прогнозах погоды. Это такой гранитный утес размером с большой дом — футов семьдесят в высоту — выступающий из огромной, укачливой, пустынной Атлантики примерно в двухстах птидести милях к северо-западу от ближайшего из мысов Ирландии.

Когда-то он составлял, — вполне вероятно, — часть Атлантиды, пока весь этот материк не ушел под воду.

Остров окружает пучина, уходящая вниз на тысячу с лишком отметок лота. Этот каменный клык, атакуемый бурунами, — единственная крупица тверди, встающая из воды между Британией и Америкой. Здесь истинная обитель солнца, водной пыли и одиночества.

Высаживались на остров немногие, это верно. Прежде всего, уединенность делает его труднодостижимым для мореплавателей. Ну и затем, высадиться на него — дело нелегкое по причине отвесности его стен, о которые нередко хлещет волна.

Если не считать легендарного Святого Брендана, остров Роколл упоминается в истории всего несколько раз. Однажды ясным днем его заметил Фробишер. В то время утес покрывали деревья, так что он, надо думать, был повыше и покрупнее. В 1810 году капитан Холл, командовавший фрегатом его величества «Эндимион» увидел на верхушке скалы белые пятна птичьего помета и, по ошибке приняв ее за белоснежный топсель, пустился в погоню. Посланный им в исследовательских целях десант был отрезан внезапно павшим туманом. (Туманы — вот еще одна причина, затруднявшая отыскание Роколла. В те дни проплыть 250 миль и, пользуясь только показаниями компаса, попасть в пятнышко суши высотою всего в семьдесят футов было непросто.)

Затем была еще бригантина «Елена», в 1824 году разбившаяся о далеко выдающийся риф. Его еще и поныне называют «рифом Елены». Странно, однако, что корабль угораздило столкнуться посреди пустынной Атлантики с камнем, не превосходящим размерами самого корабля. Это все равно, что двум мухам, ползущим с разных концов бального зала, стукнуться лбами.

В 1862 году сюда был послан на шлюпке боцман с корабля «Дикобраз», также принадлежащего флоту ее величества; команда шлюпки имела задание произвести обмеры острова. Море, когда они приблизились к острову, было неспокойным, так что высадка оказалась невозможной. Впрочем, пока шлюпку мотало вверх и вниз, боцман изловчился отколоть кусок скалы. Отбил его ручным лотом. Этот кусок привезли в Англию. Сейчас он хранится в Британском Музее.

В 1896-м, — именно эту дату и упомянул Никки, — Ирландская королевская академия организовала экспедицию, имевшую целью высадиться на острове. Экспедиция предприняла две попытки с двухнедельным интервалом, но обе оказались отбиты морским прибоем, высоким, как Гималаи.

С той поры островок навестило (в 1921 — м) французское исследовательское судно, и французы тоже, не сумев произвести высадку, отломали кусочек, а в 1948 — м вокруг утеса проплыл на шлюпке мистер М.Т. Бизони с приписанного к Флитвуду траулера «Балби». И этот ухитрился отщипнуть от острова какую-то малость.

Как известно, Великобритания аннексировала Роколл 18 сентября 1955 года, сопроводив это деяние салютом из двадцати одного орудия. Аннексия вполне могла явиться результатом событий, о которых я собираюсь вам рассказать.

Причина, по которой сюда приплыли мистер Пьерпойнт с Герцогом, сводилась к тому, что это давало им возможность рассказывать впоследствии, как они побывали в столь редко посещаемом и труднодоступном месте.

Одного человека спросили как-то, почему он пытался взобраться на Эверест, и человек этот ответил: «Потому что он там стоит».