Пальмира Керлис
Вторая встречная
Мимо охраны я проскользнула неосознанно, без особой на то необходимости. От некоторых привычек невозможно избавиться, как ни старайся, да и поздно себя перевоспитывать. Умей я нарушать обещания, сидела бы сейчас дома. Скорее всего, позвали меня зря. Хотелось развернуться и уйти, но это говорил внутренний голос, а его я слушала редко. Так уж повелось с самого начала — мы с ним не в ладах.
Тишину взорвал гулкий визг и скрежет когтей по стеклу. Отвратительный дверной звонок, учитывая, что особняк выглядел до неприличия роскошно: от витражей, колонн и изогнутых арок рябило в глазах. Такой дом должен быть музеем, театром или библиотекой, а никак не частным владением удачливого бизнесмена. Стоять на крыльце оказалось неуютно. Капли дождя разбивались о короткий навес и затекали мне за шиворот, придавая вечеру оттенок настоящего праздника. Рано я спрятала зонт! Ветер бросал в лицо холодные брызги и мокрые желтые листья, не забывая раскачивать вычурный фонарь над дверью. Оставалось надеяться, что эта штука держится крепко и не свалится мне на голову.
Послышались тяжелые шаги. Дверь отворилась, на пороге появился мужчина лет сорока. Одет он был строго и солидно, будто только что пришел с важной встречи и не сменил костюм. Чуть поодаль стояла блондинка в легком халатике и сжимала в руках мобильный телефон. Ее бледное лицо не выражало эмоций, но от женщины буквально разило страхом — вязким, липким, очень навязчивым. Не заметить его было нельзя, отгородиться — тем более. Ненавижу истерики, а эту дамочку даже ведро валерьянки не уймет. Вот повезло-то!
— Вы от Киры? — осторожно спросил мужчина, пригладив волосы. Свет фонаря упал на его макушку, придав поседевшим прядям серебристый оттенок.
Я кивнула.
— Михаил Зорьев, — представился он. — У нас…
— Знаю, — перебила я, желая сэкономить нам обоим время.
— Почему охрана не сообщила о вашем прибытии? — подозрительно прищурилась блондинка и посмотрела мне за спину, выискивая у ворот пост охраны. Серый домик стоял на месте, но женщина не успокоилась. Поджала чрезмерно пухлые губы и постучала длинным ногтем по крышке телефона.
— Могу уйти, — пожала я плечами.
— Нет, что вы! — Михаил жестом пригласил меня войти. — Простите, моя жена слишком взвинчена…
Я прошла в прихожую, обратив внимание на пугающее разнообразие пустых шкафов и полок. У Зорьевых бывает много гостей или так проявляется любовь к максимализму? Впрочем, не мое дело. Повесив плащ, зонт и сумку на вешалку, я повернулась к хозяину.
— Где он?
— Пройдемте, покажу, — поспешил с ответом Михаил.
— Разуваться не будете? — раздраженно спросила блондинка.
— Нина, прекрати, — цыкнул на нее муж.
— Это полный бред! — выкрикнула та. — Чем она нам поможет?
— Помолчи!
Нина притихла и поднесла телефон к уху, словно готовилась вызвать полицию. Ее лицо все еще напоминало застывшую маску, но я прекрасно видела, как сильно она волнуется. Спорить с человеком, близким к припадку, было себе дороже. Я покорно разулась, нацепила предложенные тапочки и проследовала за супругами.
«У нас большая куча денег и мы не знаем, куда их деть» — громко завопил холл. Все было как с картинки: зеркала, стол с гигантской вазой, белоснежные диваны, мраморный камин и широкая лестница, устланная ковровой дорожкой. Кажется, по таким спускаются дебютантки на балу. Мне же пришлось подняться, и не в очередные шикарные апартаменты, а в рабочий кабинет. Скромностью он не отличался, зато демонстрировал, что Зорьевым все-таки знакомо чувство меры.
Обстановкой особняка можно было любоваться долго, но я не забыла, зачем пришла. Он сидел у окна — мальчик лет десяти, рыжий, в веснушках. Просто ожившая картинка из советских мультфильмов или сюжетов «Ералаша». Я бы непременно умилилась, если бы не взгляд мальчика: отсутствующий, устремленный в никуда. Понадобилось мгновение, чтобы понять — меня позвали не напрасно.
— Артем уже вторые сутки ни на что не реагирует, — поведал Михаил. — Не двигается, не разговаривает. Стоит, уставившись в одну точку. Наш врач не знает, с чем это связано. Предложил отличную клинику, но я уверен, что сын не болен. Мы привели его обратно, в моем кабинете он вчера и впал в это… состояние.
— Ясно, — разочарованно протянула я, избавившись от последних сомнений. — Выйдите.
— Я не уйду! — запротестовала Нина и ткнула мужа в бок. — Не оставляй Артема с ней наедине.
— Как хотите, — сухо ответила я. — Вещи в комнате не трогайте. Стойте у входа, пока не разрешу войти.
— Что не трогать?
— Вообще ничего! И внутрь не заходите. Понятно?
— Да, да!
Михаил попятился к двери, Нина неохотно последовала за ним. Оба замерли на пороге, готовясь в любой момент броситься к сыну. Я с трудом подавила желание хлопнуть дверью у них перед носом. Изображаю службу спасения с доставкой на дом, а оно мне надо?
Стараясь не думать о Зорьевых, я внимательно осмотрела кабинет. Аляповатая картина на стене наверняка претендовала на звание произведения искусства, потому что была на редкость бессмысленной — эдакие небрежные линии, слившиеся в причудливую фигуру. Содержимое шкафа понравилось мне куда больше. Четыре томика Достоевского с верхней полки я бы полистала с удовольствием, уж очень похожи на прижизненные издания. Весьма изысканно выглядел кофейный сервиз. Шесть чашек сверкали на начищенных блюдцах, навевая тоску по столь любимому мною кофе. Вид портила синяя ручка с обгрызенным колпачком — мерзость. На письменном столе царил идеальный порядок: ноутбук, стройные стопки бумаг и записная книжка, аккуратно раскрытая на восемнадцатой странице.
Запомнив, где что находится, я подошла к окну. Присела напротив Артема и всмотрелась в его безучастное лицо. За спиной зашептались обеспокоенные супруги. Черт с ними, лишь бы не мешали. Я освободилась от назойливых мыслей и сосредоточилась на мальчике. Где же ты, рыжий сорванец? Прямо сейчас и узнаем.
Комнату заполнили тысячи огоньков, в ушах заплескались волны, в глазах защипало. Густой дым ворвался в помещение, стены затрещали, с потолка обломками посыпалась штукатурка. Я глубоко вдохнула и приготовилась. Время остановилось, изменило течение и побежало вперед с бешеной скоростью.
Свет.
Необыкновенно яркий свет ударил в лицо. Кругом простиралось заснеженное поле, границы которого было сложно разглядеть из-за метели. Под хлопьями снега виднелась синяя трава, прижатая к земле. Снежинки вокруг меня вздрогнули, застыли в полете. Расступились и начали падать как при замедленной съемке. Одни плавно кружились над полем и оседали на поникшие травинки, другие рассекали морозный воздух, выписывая всевозможные пируэты. Угораздило же мальчика переместиться именно сюда! Этот мир всегда угнетал меня тоскливым нордическим пейзажем, пургой и конкретной точкой выхода. Немудрено, что Артем потерялся. Исследовать снежное царство придется основательно, за два дня он мог уйти куда угодно. Хорошо, что обитателей здесь нет — обойдусь без приключений.
