Аннотация:
Боевик о чести, верности и предательстве, о том, что любовь не имеет границ в пространстве и времени.
Ч А С Т Ь П Е Р В А Я
П А Р А С Х И Т
'...В Египте есть особые лица, занимающиеся бальзамированием трупов и в совершенстве владеющие этим искусством, они известны как парасхиты...
...Если умирает жена лица значительного, то покойницу отдают бальзамировать не тотчас, равно как трупы женщин очень красивых и пользовавшихся значением; парасхитам передают таких покойниц только на третий или четвертый день после смерти. Делается так для того, чтобы парасхиты не могли надругаться над покойницами. Рассказывают, что обычай сей ведет начало с незапамятных времен, когда один из парасхитов был уличен в том, что учинил неподобающее с телом знатной женщины из царского дома, после чего был предан лютой казни...'.
Геродот, 'История',
книга вторая, Евтерпа.
Перевод с древнегреческого,
автор данного перевода неизвестен.
- 1 -
Египет, Мемфис,
1205 год до нашей эры,
одиннадцатый день месяца Атора.
Во дворце Фараона стоял стон и плач. Казалось, воистину настал конец света. Весь Египет, объятый скорбью, навсегда прощался со своей Царицей. Прекрасная Нефертау, Царица Верхнего и Нижнего Египта, супруга Фараона Сети Второго, готовилась предстать пред мрачные очи повелителя загробного царства Осириса.
В самый разгар похорон, когда все было готово для того, чтобы траурная процессия двинулась к Городу Мертвых, к безутешному Фараону приблизился начальник дворцовой стражи.
Низко склонившись, он испросил разрешения переговорить с Сети с глазу на глаз.
- Не самое удачное время ты выбрал, мой Техути! - сказал Фараон, гневно сверкнув на него исподлобья, влажными от слез глазами. - Неужели то, что ты собираешься мне сообщить настолько срочно, что не может подождать до завтрашнего дня? Может быть, ты стал настолько черств, что для тебя ровно ничего не значат те муки, которые испытывает твой повелитель? А быть может, ты слишком возгордился и возомнил, что можешь пренебрегать этикетом, установленным самими богами?
- Нет, мой Фараон! - еще ниже склонился Техути. - Но, то, что я намерен сообщить, не терпит отлагательства! Прошу прервать церемонию и дать мне время на то чтобы объяснить мои мотивы, какими бы дикими и кощунственными они не казались!
- Прервать траурную церемонию? - в ужасе вскричал Сети. - Да в своем ли ты уме? Что скажут боги?
- Боги простят тебя, о великий! Ибо ты был введен в заблуждение лукавыми парасхитами! Этими подлыми смердящими холопами Сета и Анубиса!
Встревоженный Фараон, вместе с Техути отошел в самый темный и дальний угол дворцового коридора, сделав при этом свите знак оставаться на месте.
- Что ты имеешь в виду? - нахмурил брови Сети и затем решительно потребовал, - Говори прямо и без обиняков, все как есть!
- Мой повелитель! - пал перед ним ниц Техути. - В царственном саркофаге покоится вовсе не наша госпожа!
- А кто же тогда там? - возопил Сети, наливаясь гневом и свирепея, подобно дикому абиссинскому льву, внезапно почуявшему, что его обманули ничтожные гиены пустыни.
- Не знаю, мой господин! - честно признался Техути, продолжая оставаться коленопреклоненным перед своим грозным повелителем.
- Что такое ты говоришь, раб? - в гневе вскричал Сети, пинком отбрасывая от себя в сторону начальника стражи и выхватывая остро отточенный бронзовый меч, висевший у него на поясе. - В своем ли ты уме? Что такое ты предлагаешь своему повелителю? Быть может, будет лучше для Египта и всех нас, если я прямо сейчас укорочу тебя ровно на голову?
- Воля твоя повелитель! - смиренно проговорил Техути. - Но я знаю лишь одно! То, что покоится в саркофаге - это не моя госпожа!
В гневе замахнувшись мечом на начальника стражи, Сети остановил свой острый клинок в самый последний момент, когда тот уже был готов отсечь голову дерзкого раба от туловища. Дико взвыв, Сети отвел руку с мечом в сторону. Придворные, напуганные яростью Фараона, в страхе за свою жизнь, испуганно жались к стенам дворцового коридора, испещренного причудливой росписью.
Бросив в их сторону гневный, испепеляющий взгляд, Сети громко выкрикнул:
- Немедленно остановите погребальную церемонию, ибо я так сказал!
В многочисленной толпе придворной свиты возникло замешательство, вызванное столь необычным приказом Фараона. Это шло вразрез со всеми многовековыми обычаями и традициями. Остановить погребальную процессию считалось немыслимым кощунством по отношению к умершему. Более того - это было надругательством и глумлением над светлой памятью усопшей Царицы!
Фараон искренне любил свою жену Нефертау и от этого, его страшное требование было еще более странным и пугающим. Придворные многозначительно переглядывались. Быть может, Фараон от горя совсем помешался и теперь не в силах снести разлуку со своей возлюбленной женой, тщится отодвинуть миг расставания как можно дальше?
- Вы что не слышали своего Фараона? - взревел Сети, словно раненный бык и с лязгом вернул меч в ножны. - Остановить церемонию, немедленно!
Кто-то из придворной челяди побежал во главу погребальной колонны и что-то сказал там плакальщицам, отчего те сразу же испуганно умолкли. Во дворце неожиданно воцарилась мертвая тишина. Все присутствующие переводили друг на друга испуганные и недоуменные взгляды. Но Фараону не было до этого никакого дела. Все его внимание было сосредоточенно на ненавистной фигуре Техути, покорно распростертого перед ним ниц.
Он всегда числил начальника дворцовой стражи за самого верного своего раба. В том, что так оно и было, Сети не сомневался ни на мгновение. Если бы это было не так, то Техути, подобно разболевшемуся зубу, сразу же был бы удален из свиты фараона и умерщвлен самой лютой казнью.
Именно он - Сети Второй, поднял Техути из праха, разглядев в нем недюжинные способности, отряхнул от уличной грязи Фив и возвысил его до себя. Он дал ему все. Ныне Техути имел большой достаток и огромную власть. И теперь ему, безусловно, было что терять. В этом Сети не сомневался ни на мгновение. И вдруг услышать от Техути такое! Именно в тот самый момент, когда он прощался со своей возлюбленной Нефертау! Иначе как подлым предательством Сети не мог это назвать. Воистину правы мудрецы, говорящие - бойся низкорожденного!
- Говори! - потребовал он, от своего раба, немного, отдышавшись от приступа ярости. - Я хочу знать, кто принес тебе эти дикие и страшные вести?
