Роб Макгрегор - Индиана Джонс и Заклятие единорога

Посвящается Т.Дж. и Элисон

Хочу особо поблагодарить Дика Бьюпра и Джона Риглезбергера за перевод. Для меня это было похуже латыни!

…поверить я готов

Что на земле живут единороги…

Вильям Шекспир, «Буря», акт III, сцена 3

Спаси меня от пасти льва и от рогов единорогов, услышав, избавь меня.

Псалтирь, 21:22

Англия, Йоркшир, 1786 год

Джонатан Эйнсуорт насилу узнал собственного отца. После пятимесячного пребывания в сырой, сумрачной темнице Майкл Эйнсуорт стал совершенно другим человеком – потерял в весе добрых двадцать пять фунтов, ссутулился, а в волосах его засеребрились седые пряди.

– Отец!

Когда тюремщик отпер камеру, Майкл Эйнсуорт медленно поднял понуренную голову. На мгновение Джонатан испугался, что отец его не признает, что он впал в слабоумие, но тут заметил бледную улыбку отца и тусклый огонек, засветившийся в его воспаленных глазах. Несмотря на ужасающие условия, старший Эйнсуорт все-таки сумел сохранить здравый рассудок.

Дверь каземата захлопнулась, и грохот прокатился по коридору жутким эхом. Улыбка на лице отца сменилась озабоченным выражением.

– Джон, тебе не следовало приходить сюда. Не годится здесь бывать мальчикам вроде тебя.

– Ничего страшного. За меня не беспокойся. – Отец все еще считает его ребенком, хотя Джонатан уже взрослый мужчина, в свои двадцать один год ставший главой семьи. – Я хотел навестить тебя пораньше, но…

– Как это принимают младшие?

– Мэри приходится трудновато. – Джонатан сел на скамью рядом с отцом. – Она до сих пор оплакивает твою участь. Чарльз, по-моему, уже смирился с ней. Ну, конечно, он постарше.

– А твоя матушка?

– Она крепится изо всех сил. – Джонатан хотел сказать, что возникли особые обстоятельства, заставившие его прийти вместо матери, но пока не решился.

Майкл Эйнсуорт надсадно, утробно кашлянул; при этом все его тело судорожно сотряслось с головы до ног.

– У вас какие-то трудности?

– Отец, нам уже не могут навредить больше, чем сейчас, – развел руками Джонатан.

Эйнсуорт сжал запястье сына с неожиданной силой. Глаза его пылали.

– Чем вам навредили? Рассказывай все без утайки.

Джонатан поведал, что семья лишилась крова – нечем больше платить за дом. Раздобыть денег взаймы тоже не удается. Никто Эйнсуортам уже не доверяет, хуже того – все проявляют неприкрытую враждебность к ним. Но Джонатан не желал взваливать на плечи отца тяжкую ношу вины, а лишь старался растолковать ему необходимость переезда семейства в Лондон, где никто их не знает – потому-то матушка и не сможет навещать его так часто, как прежде.

– Потолкуй с Матерсом. Он обещал позаботиться о вас, дети мои. Может статься, он пособит тебе найти работу.

Фредерик Матерс и Майкл Эйнсуорт, оба барристеры, были партнерами, но года за два до ареста Эйнсуорта разошлись. На суде Матерс весьма положительно характеризовал своего бывшего партнера, но для снисхождения этого было заведомо недостаточно, а судья и вовсе пропустил все мимо ушей.

– Он больше ничего не может для нас сделать. Мы вынуждены уехать, отец. Так будет лучше.

– Ты прав, – кивнул старший Эйнсуорт. – А теперь, сынок, слушай меня внимательно.

Хриплый голос отца был едва слышен, и Джон склонился поближе, искренне надеясь, что до исповеди дело не дойдет. Хоть отец и виновен в том, за что осужден, услышать признание из его уст Джон не хотел.

– Мой дорожный сундучок в гардеробе.

– Судебные исполнители обшарили его, отец. Они перерыли все наше имущество.

Покачав головой, Эйнсуорт растолковал, что в сундучке имеется второе дно, и велел Джонатану выломать его. Там найдутся деньги – не очень много, но все же какая-то помощь.

– Почему же ты не сказал мне об этом раньше? Мы могли бы потратить их на твою защиту.

Эйнсуорт снова покачал головой, возразив, что это не дало бы никакого толку.

– Еще ты найдешь там нечто наподобие скипетра, сделанного из витой слоновой кости, с серебряным набалдашником. Это аликорн. Он весьма красив, но ты должен уничтожить его. Понял?

– Что такое аликорн? – тряхнул головой Джонатан.

– Рог единорога. От него-то и пошли мои беды, все до единой. И ваши тоже. Слышишь?!

– Да как же скипетр, ну, аликорн, мог такое натворить?

– Там ты найдешь письмо, в котором все объясняется. Прочти его, затем изломай проклятую вещь на мелкие кусочки и разбросай их как можно дальше. Это разрушит заклятье.

– Хорошо, отец, сделаю, как ты велишь.

– Я знаю, что это смахивает на околесицу, но пожалуйста, поверь мне, – поднял Эйнсуорт дрожащий палец. – Этот скипетр – сосуд зла. Могущество его безгранично.

– Я сделаю, как ты сказал, отец.

Из каземата Джонатан вышел, пребывая в убеждении, что отец впал в полнейшее, безысходное умопомешательство. Валит всю вину на какую-то палку. Просто ужасно видеть, что он дошел до такого. А вот деньги пригодятся. Теперь каждый пенс на счету. Быть может, удастся продать жезл, раз он сделан из слоновой кости и серебра – буде таковой вообще существует. Но, может статься, он ничуть не реальнее единорогов.

Франция, Монтиньяк, 1924 год

Ступив в студеный поток, устремляющийся в темное устье пещеры, Инди мысленно приготовился к тому, что ждет впереди. Оглянувшись на берег, он убедился, что поблизости никого нет, и побрел в пещеру.

Вода оказалась холоднее, чем он предполагал. Когда ее ледяное прикосновение добралось до паха, Инди скривился и шепотом поинтересовался у себя самого:

– Джонс, а может, не стоит?

И тут же ответил:

– Стоит. Эта игра стоит свеч. – Насупив босой ногой на острый камень, он состроил гримасу и добавил: – Надеюсь.

Углубившись в пещеру на добрую сотню футов, он остановился по пояс в воде, обнаружив, что прямо перед ним свод пещеры опускается прямо к воде. В предгорьях Пиренеев исследователям было куда как проще. Там нашли не меньше дюжины стоянок людей каменного века, расписавших стены пещер на диво подробными рисунками. Более того, Инди с остальными студентами уже побывал в паре таких пещер близ Тюк д’Одубер. Однако их группа надеялась отыскать новую пещеру за время десятидневного пребывания на юго-западе Франции. А сегодня последний день, когда они еще могут блуждать по холмам близ пещеры Трех Братьев – последний шанс наткнуться на что-нибудь перед отъездом в Париж.

Инди решил, что если наскальных росписей нет в этой пещере, то нет их больше нигде. Хоть до нее и меньше мили от лагеря, все утратили к ней интерес, как только увидели, что свод пещеры уходит в воду. Но чем Инди больше раздумывал о ней, тем более убеждался, что внутри должны быть другие пещеры. В конце концов, во время последнего ледникового периода было холодно и очень сухо, так что уровень воды был заметно ниже. А это означает, что эта пещера вполне могла быть обитаемой, как и остальные пещеры окрест.