Роберт Хайнлайн - Иов, или Осмеяние справедливости

Яма, доверху наполненная раскаленными углями, имела двадцать пять футов в длину, десять в ширину и, вероятно, около двух в глубину. Огонь в ней поддерживался уже много часов. От пылающих углей шел такой обжигающий жар, который казался совершенно непереносимым даже там, где сидел я, то есть в пятнадцати футах от края ямы, во втором ряду расположившихся на стульях туристов.

Я уступил свое место в первом ряду одной из наших дам, обрадовавшись возможности укрыться от жара за ее весьма пышной фигурой. Я испытывал немалое искушение отодвинуться еще дальше… но мне ужасно хотелось получше рассмотреть тех, кто пойдет по углям. Разве часто на долю человека выпадает случай увидеть чудо собственными глазами?

— Все это грубый обман, — сказал Многоопытный Путешественник, — сами увидите.

— Нет, это не грубый обман, Джеральд, — не согласился с ним Непререкаемый Авторитет По Всему На Свете, — а просто меньшее, чем… было обещано. Конечно, и речи не может быть о всех жителях деревни; вероятно, не примут участия исполнители хулы, и уж, разумеется, не будет никаких ребятишек. Выпустят одного-двух парней, у которых кожа на подошвах задубела почище выделанной коровьей шкуры и которых вдобавок накачают опиумом или каким-нибудь другим местным наркотиком; вот они-то, выйдя на арену, и пронесутся по углям в бешеном темпе. Селяне же станут оглушительно вопить, а наш друг-канак,[1] что выполняет роль переводчика, настоятельно потребует от нас дать на чай каждому из ходящих по углям сверх того, что мы уже уплатили за луалу,[2] танцы и это представление… Конечно, его нельзя назвать грубым обманом, — продолжал он, — ведь в буклете о пешеходных экскурсиях числится «хождение по углям». И мы его получим. На болтовню же насчет целой деревни таких искусников не стоит обращать внимание. Об этом в проспекте ничего не говорится. — Авторитет был чрезвычайно доволен собой.

— Массовый гипноз, — заявил Профессиональный Зануда.

Я хотел было попросить разъяснений насчет массового гипноза, но здесь моим мнением никто не интересовался. Я тут считался мальчишкой — если не по годам, то по стажу пребывания на круизном корабле «Конунг Кнут». Так уж ведется во всех морских круизах — каждый, кто оказался на борту в момент отплытия из порта отправления, считается важнее и старше любого пассажира, присоединившегося к круизу по пути. Такие правила возникли еще во времена древних мидян и персов, и ничто не в состоянии их изменить. Я же прилетел на «Графе фон Цеппелине», а из Папеэте улечу домой на «Адмирале Моффете», так что навсегда обречен быть «мальчишкой» и не смею подавать голос, пока вещают те, кто стоит выше меня.

На круизных кораблях отличная кормежка, но зато уровень общения частенько один из наихудших в мире. Несмотря на это, острова приводили меня в телячий восторг — даже Мистик, Астролог-Любитель, Будуарный Фрейдист и Адепт Нумерологии[3] не могли испортить мое настроение — я просто не вслушивался в их болтовню.

— Они делают это с помощью четвертого измерения, — объявил Мистик, — разве не так, Гвендолин?

— Именно так, милый, — согласилась Нумерологистка. — А вот и они. Ты увидишь, их обязательно будет нечетное число.

— Я так завидую твоим знаниям, милочка!

— Гм… гм… — хмыкнул Скептик.

Туземец, который помогал нашему корабельному руководителю экскурсии, поднял руки и обратил к нам ладони, прося тишины.

— Пожалуйста, выслушайте меня. Mauruuri roa! Большое спасибо. Сейчас великий жрец и жрица начнут возносить молитвы богам, чтобы пламя не нанесло вреда жителям деревни. Прошу вас помнить, что это религиозная церемония, и притом очень древняя — пожалуйста, ведите себя так, как будто вы присутствуете при богослужении в собственной церкви. Иначе…

Какой-то ужасно древний канак перебил его; старик и переводчик обменялись несколькими фразами на неизвестном мне языке, как я решил, полинезийском — такой он был мелодичный и певучий. Канак помоложе снова повернулся к нам.

— Великий жрец говорит мне, что некоторые дети сегодня пойдут по углям впервые, в том числе и тот малыш, что сидит на руках у матери. Жрец просит вас сохранять полное молчание во время вознесения молитв, иначе безопасность детей не может быть гарантирована. Разрешите мне отметить, что лично я — католик. И в такие минуты всегда обращаюсь к нашей пресвятой Деве Марии, чтоб она позаботилась о детях; прошу и вас всех помолиться о том же, согласно канонам вашей веры. А кто молиться не хочет, пусть соблюдает тишину и просто в сердце своем желает добра детям. Если великий жрец не будет удовлетворен благоговейным отношением аудитории, он не позволит детям войти в огонь; бывали случаи, когда он вообще отменял церемонию.

— А, что я вам говорил, Джеральд? — театральным шепотом произнес Непререкаемый Авторитет. — Вот она, подготовочка-то. Теперь он повернет дело по-своему и во всем обвинит нас же. — Авторитет сердито засопел.

Авторитет (его фамилия была Чиверс) начал действовать мне на нервы с той самой минуты, когда я появился на корабле. Я наклонился вперед и шепнул ему прямо в ухо:

— А если ребятишки пойдут сквозь огонь, у вас хватит духу последовать их примеру?

Да послужит вам это уроком! Учитесь бесплатно на моем дурном примере. Никогда не позволяйте болванам доводить вас до потери здравого смысла. Уже через несколько секунд я обнаружил, что мой вызов обратился против меня и что (непонятно как) все трое — Авторитет, Скептик и Многоопытный Путешественник — заключили со иной пари на сотню долларов каждый, что это я не осмелюсь прогуляться через огненную яму, если дети пройдут сквозь огонь.

Переводчик еще раз попросил нас соблюдать тишину, а жрец и жрица вышли на угли — вот тогда-то все смолкли и, как я думаю, некоторые стали молиться. Во всяком случае, я молился. Внезапно оказалось, что я раз за разом повторяю неожиданно всплывшие в памяти слова:

…Пусть уснет моя грешная плоть.

Укрепи мою душу, Господь!..

Почему-то они казались мне очень подходящими к данному случаю.