Аннотация:
Два героя. Две судьбы. Между ними никакой связи. Вырванные из своей привычной обстановки, они оказываются в новом мире, живущем по своим законам. Что готовит для них это приключение? И настолько ли этот мир нов, или просто хорошо забыт...?
Пролог
Где лежит граница света и тьмы? Каков миг, отделяющий жизнь от смерти? Что есть рождение Вселенной? Один звук, один импульс - и вот уже нечто ДО становится чем-то ПОСЛЕ. А что было ДО? Трудно сказать. Найдется ли разум, может ли существовать полет, что заглянет туда, где берет отсчет время? Может быть. Но откроется ли сакральная тайна? Вряд ли. Потому, может, и не важно, что было ДО. Наверняка было что-то, ибо так не бывает, чтобы совсем ничего не было. А потом миг, мгновение вечности - и вот он, первый Звук, дающий начало своему Отражению. Две стороны, две противоположности, такие разные и такие невообразимо сходные. Может быть, это и есть закон, может в этом и есть мера вещей. Противоположности, но неделимое целое. Так оно все и устроено. Тьма и свет. Жизнь и смерть. Начало и конец. Бесконечный цикл в одно мгновение, растянутый в вечности. От Звука зародился Мотив. Он дробился и разлетался тысячами осколков, отражаясь в сырой еще глине мироздания, заполняя, одушевляя материю, начиная Цикл. Первый ли? Множество Мотивов соединялись в ткань реальности, образуя Мелодию. Они вливались в нее, уплотняли вечный поток - и вот тот миг, когда она обретает собственную неугасимую инерцию, власть и способность творения. Постепенно все затихает, но тишина относительна, ибо Звук вечен, с той самой минуты, когда он зародился и до того часа, когда он угаснет, а с ним распадется и Мелодия.
Теперь процесс идет сам по себе, нужен был лишь толчок, тот начальный Тон, который стал первым камнем мироздания. Мелодия уже потеряла свою первоначальную сущность, теперь она и есть материя, теперь она - основа бытия, Первый Закон. Вот он, последний отзвук. Тишина - лишь видимость, обратная сторона неделимого. Но в этой тишине уже есть порядок, есть сила и направление, есть нечто, придающее форму всему сущему, то, что довершает работу изнутри. Стадия творения еще не завершена, но приходит время для нового витка. Гармония нарушается, иной, чуждый Мотив зарождается в ткани, непоправимо меняет узор. Первый Диссонанс, неизбежный и необходимый. Он олицетворяет с собой противоположность, вечную борьбу и вечный поиск. Только теперь первая часть Цикла подходит к концу, и вместе с ней формируется новый аспект бытия - разум. Так возникают они, Старшие Дети, Хранители и Наставники, Жизнь и Смерть. А вместе с ними начинается Первая Эпоха...
Глава первая
Еще немного, самая малость, почти у цели. Он подтянулся на руках, забрасывая тело на каменный карниз, и остановился перевести дух. Местность была поистине живописная. Выступ, на котором он стоял, находился уже достаточно высоко, чтобы земля далеко внизу казалась ненастоящей. Горный массив опоясывал густой хвойный лес, на вечнозеленых плечах которого лежал свежий снег. У линии горизонта виднелся бледный отблеск холодного моря, небо было кристально чистое, и тусклое северное солнце бросало вниз желтоватые блики.
Все это северное великолепие мало его заботило и, лишь мельком отпечатавшись в памяти, сразу же было смыто лавиной мыслей, совершенно отдаленных от созерцания красоты природы. Это был высокий мужчина, возраст которого определить было достаточно сложно, потому что его еще не старое, но уже далеко не юношеское лицо говорило об одном, а тугая грива седых волос - совершенно о другом. Он был крепко сложен и мускулист, его кожа была грубой и обветренной, а на плече белым червем выделялся старый шрам. Мужчина был одет в меховой жилет без рукавов, потрепанные кожаные штаны и тяжелые сапоги, ноги в которых он с облегчением вытянул, усевшись передохнуть на каменном карнизе и положив рядом свою полупустую дорожную сумку.
Мало кто знал его настоящее имя. Те немногие, с кем он вступал в общение, окрестили его Белым Вороном. Потому ли, что седые волосы были удивительны для мужчины в расцвете сил, а может потому, что белой вороной издревле величают людей не похожих на остальных. Как бы то ни было, кличка села прочно, став даже в его собственных глазах почти родной. А впрочем, знал ли он сам свое имя?
До вечера было еще далеко, но Ворон не привык терять время попусту, и потому, совершив небольшую передышку, он продолжил свое восхождение на пик Саальдар, высочайшую вершину хребта. На такой высоте дышалось уже с трудом, да и мороз был ощутим даже для привыкшего к холоду человека, однако ничто не могло помешать Ворону взбираться все выше, осторожно нащупывая благоприятные для хватания уступы. Рывок, еще рывок, перевести дух, снова рывок. Мужчина двигался плавно, со знанием дела, берег дыхание. Еще один широкий карниз, потом немного и цель будет достигнута. Ворон хорошо помнил карту и пометки на ней. Подумать только, карта была такая древняя, а ведь никто так и не отважился...
Последний раз подтянувшись, он выпрямился и увидел перед собой непроглядную черноту зияющего лаза. Все точь-в-точь так, как и должно было быть. Ворон достал из своей сумки огниво и зажег факел, предусмотрительно взятый с собой. Пламя колыхалось на ветру, грозя угаснуть, и мужчина поспешно шагнул в темноту. Неверный свет факела очертил плавно уходящий вниз округлый тоннель. Сейчас Ворон нуждался в помощи этого робкого света...
Мужчина оглянулся на яркое пятно выхода и решительно направился вперед. Здесь заканчивались все приобретенные им сведения о расположении цели его путешествия. Он давно знал, как найти нужную пещеру, постарался приготовиться к любым неожиданностям, но все же здесь, на этом месте, все его познания заканчивались. Понятно было лишь то, что нужно идти вперед. Ворон не имел ни малейшего представления, что может поджидать его в глубине, но ему очень хотелось найти именно то, что он искал.
Тоннель недолго был прямым, через десять шагов он начал петлять, его неестественная округлость плавно перетекала уже в природные формы. Складывалось впечатление, будто сам входной лаз был пробит чем-то массивным, ударившим в тело горы извне, но повредившимся от удара и потерявшим свой изначальный вид. Ворон явственно ощущал, что постоянно спускается вниз. Воздух становился все холоднее. Невольно в голову закрадывался вопрос: "Стоило ли лезть так высоко, рискуя жизнью, чтобы снова опускаться вниз?". Но, с другой стороны, терять-то нечего. Шаги Ворона гулко отдавались в темноте извилистого хода, лишь слегка разбавленной метущимся светом факела.
