Круг Раскрывается: Разбитое Стекло
Та́риос, столица города-государства Тариос у Исокатского Моря
Низкорослая, пухлая девушка с рыжими волосами вышла из дома, где она гостила, и огляделась с видом человека, собравшегося отправиться в грандиозное приключение. Она отряхнула своё бледно‑синее платье, затем обернула вокруг своей пухлой персоны несколько ветерков, как кто‑то другой мог бы обернуть складки платка, отправляясь на рынок. Ветерки послушно откликнулись на её зов, став почти что частью девушки за время её путешествий, и потому больше не сопротивляясь. Они крутились вокруг её чёрных хлопковых чулок и практичных кожаных туфель, бегали по складкам юбок, скользили вдоль рук девушки и по её загорелому лицу с длинным носом. Они проносились над очками, защищавшими пронзительные серые глаза, обрамлёнными длинными золотыми ресницами, и вились вокруг её головы. Они следовали вдоль её нескольких медных кос, аккуратно заколотых так, что они составляли ряд колец без видимых кончиков. Лишь две длинные, тонкие косы были оставлены висеть свободно по обе стороны от её упрямого лица.
Удовлетворившись расположением ветерков, защищавших её от интенсивной южной жары, девушка свистнула. Большой, лохматый, белый пёс, помечавший углы дома, гавкнул в ответ.
‑ Ну идём уже, Медвежонок, ‑ приказала Трисана Чэндлер, известная своим друзьям как Трис. ‑ Всё равно этот дом на самом деле не твой.
Пёс потрусил рядом с девушкой, счастливо вывалив язык. Его белые кудри, недавно вымытые, тряслись на бегу; длинный, пушистый хвост был гордо задран вверх. Зверь был большой, его голова доходила Трис до груди. Не смотря на размер, он производил впечатление восторженного щенка так же непринуждённо, как девушка обращалась с ветерками.
Трис прошагала по вымощенной плитняком дороге и прочь через университетские ворота, даже мельком не оглянувшись на великолепие белой лепнины и мрамора, венчавших холм над домом. Она думала, что университет под названием Хеска́лифос был неплох, сам по себе, и что его вершина — взмывавшая вверх башня, известная как Фа́комасэн — была красивая, но и на севере были вполне хорошие университеты. Она шла взглянуть на истинную славу Тариоса, на его стекловаров. Пусть её учитель, Нико, присоединяется к Джумши́де, в доме которой они жили, и к множеству других учёных магов и подмастерий в многословных, долгих изложениях теорий о сущности всевозможных видов магии виденья. Трис, с другой стороны, интересовалась такой видимой магией, которую творит держащий стеклодувную трубку с расплавленным стеклом на конце.
У одного из многочисленных боковых входов на территорию Хескалифоса Трис остановилась и нахмурилась. Джумшида сказала свернуть влево или идти прямо после выхода за ограду университета?
Девушка примерно её возраста стояла неподалёку у эстакады, вытряхивая содержимое мусорной бочки в тачку. Мускулы на её руках бугрились как стальные канаты. Хотя она явно была женского пола, её волосы были острижены по прямой линии на уровне ушей, и одета она была в такую же длиннополую куртку, какие носили тариосские мужчины. А ещё она была очень грязной.
‑ Простите, ‑ позвала её Трис. ‑ Вы знаете, как пройти на Площадь Ачаи?
Девушка взяла вторую из ряда бочку и высыпала её содержимое в свою тачку.
Трис откашлялась и повысила голос:
‑ Я сказала, можете ли вы мне указать путь к Площади Ачаи?
Взгляд девушки метнулся в сторону Трис, но лишь на миг. Она поставила пустую бочку обратно и взяла полную.
«Ну», ‑ подумала Трис, ‑ «она меня слышит; просто грубо себя ведёт». Она решительно подошла к тачке.
‑ Вы что, не верите тут в вежливость к приезжим? ‑ сварливо спросила она. ‑ Или вы, тариоссцы, настолько убеждены, что мир начался отсюда, что даже не утруждаете себя элементарной вежливостью?
Хотя поднятая ею бочка была опустошена лишь наполовину, девушка поставила её и упёрла взгляд в кончики туфель Трис.
‑ Вы, шэ́йнос, ‑ тихо произнесла она, использовав тариосское слово для обозначения чужеземцев. ‑ У вас на родине что, нету путеводителей?
Трис нахмурилась ещё больше. Особо терпеливой она не была.
‑ Я задала простой вопрос. И если уж ты хамишь, то могла бы смотреть на меня прямо.
‑ О, вопрос весьма прост, ‑ всё ещё тихим голосом ответила девушка, не отводя взгляда от практичных туфель Трис. ‑ Тебе так же просто было бы следовать в том направлении, куда показывает этот твой клюв. И я дам тебе немного информации бесплатно, поскольку ты, очевидно, слишком невежественна, чтобы жить. Ты не говоришь с пра́смуни, а прасмуни не говорят с тобой. Прасмуни не существуют.
‑ Кто такие прасмуни? ‑ потребовала Трис.
Она решила не обижаться на комментарий относительно её носа. Он никогда не был лучшей частью её лица.
‑ Я — прасмун, ‑ ответила девушка. ‑ Моя мать, мои сёстры и мои братья — прасмуни. Мы неприкасаемые, падшие, невидимые. Ну что, дошло до твоей тупой башки, северянка?
‑ Почему? ‑ спросила Трис, теперь уже из любопытства.
Это было гораздо интереснее, чем просто ответ на её вопрос.
‑ Почему прасмуни обязаны быть такими?
Девушка вздохнула и потёрла лицо ладонями, ещё больше испачкав его.
‑ Мы касаемся тел умерших, ‑ устало сказала она Трис. ‑ Мы снимаем шкуры с животных и дубим их. Мы делаем обувь. Мы вывозим нечистоты. Но по большей части мы работаем с телами умерших — поэтому мы оскверняем всё, чего касаемся. Если ты не двинешься дальше и гила́дха…
‑ Что? ‑ спросила Трис.
‑ Один из видимых людей, ‑ ответила девушка. ‑ Если они увидят, что ты со мной говоришь, то потребуют, чтобы ты прошла ритуальное очищение, прежде чем ты куда-то пойдёшь или что-то сделаешь. Теперь-то ты уйдёшь отсюда? ‑ нетерпеливо потребовала прасмун. ‑ Тебя-то очистят, шэйнос, а меня — высекут.
Она произнесла это с таким унынием, что Трис ей поверила. Она сделала два шага прочь, затем спросила, не оборачиваясь:
‑ Что такое шэйнос? И как определить, кто прасмун, а кто — нет?
‑ Шэйнос — чужестранец, ‑ ответила прасмун, вываливая оставшееся в её мусорной бочке содержимое в свою тачку. ‑ И у нас у всех одна и та же стрижка, одежда одного типа и соломенные сандалии. А теперь ступай.
Трис пошла по дороге, которая была прямо перед ней, в направлении, которое таким лестным способом указала прасмун.
