Распоряжаться собственной смертью – есть ли для человека удел желаннее? Каждая жизнь чревата смертью, каждый свет – тенью. Довольствуйся тем, что стоишь в луче света, и не заботься о том, куда упадет тень.
Мэри Стюарт «Полые Холмы»
Хорошая штука – арбалет. С двухсот шагов рыцаря с лошади сметает. У южан, правда, помощнее чуть ли не вдвое, да их «козья нога» перезаряжается с минуту – из нашего четыре-пять стрел за это время выпустить можно. Мы и выпускаем.
Eins!
Зубчатая рейка легко взводит мощную тетиву.
Zwo!
Короткая толстая стрела-болт перемещается из колчана в прорезь ложа.
Drei!
Приклад упирается в правое плечо, голова чуть наклоняется вправо, левый глаз сам собою прищуривается.
Feuer!
Палец нажимает на спусковой крючок, и гудящая смерть с железным наконечником устремляется к цели…
Враг прошел через горы за Шварцвальдом. Раньше бы узнать; там, в теснинах, одной лавиной можно сотню положить – да не узнали. А теперь – пока гонец баронский до герцога доберется, пока тот свою армию направит, так враг наш городок четыре раза взять успеет. Их много, но это полбеды. Нас не хватит для обороны, вот что плохо. Оружия-то вдосталь, людей мало. И лат приличных почти нет…
Эй! Клянусь распятием, да это ж Готфрид Железнобокий от барона выходит! Вот уж не знал, что старый черт здесь обретается. Немало наемных отрядов он за собою водил, и не то чтобы всегда оставался победителем – но выжить умел всегда, а это больше, чем дано многим полководцам.
Трубят – общий сбор! Смерть и преисподняя, ну почему именно сегодня меня на эту небом проклятую стену назначили! Опять все пропущу… Ага. Вон смена спешит, однорукий Хайнц. Спасибо, старина, этого я тебе не забуду…
Та-ак… так-так… ну Железнобокий, ну орел лысый! Если план сработает, мы спасены – а нет, так терять уже нечего…
Двенадцать десятков, чуть не весь гарнизон, да дюжина баронских дружинников. Ну, эти при полном параде, как и сам барон с оруженосцем… а, черт с ними. Железнобокий тоже тут – в седле уже сидеть не может, ревматизм; на повозке пристроился, шмотки наши охраняет, как сам сказал – будто нужно кому наше шмотье! Ежу понятно, что у старика до сих пор зуд в одном месте, без драки ему не жизнь. Пускай, старый конь борозды не испортит.
А вот и Шварцвальд. Хорошо древний лес разросся, не то что конному – пешему не пробраться. Знаем, пробовали… даже без чертовщины (а она там, говорят, водится) чужак в Черном Лесу сгинет в два счета. Дорога через него идет, но мало кто туда отваживается забираться. А ведь хорошая, еще имперских времен – на границе леса чуть не в тридцать шагов шириной, и прямая почти на милю. Прав Железнобокий, хорошее место.
Капралы, как водится, орут. Да слышу, слышу, тут все и без вас понятно. На дороге в три шеренги, два десятка наверх, а дружинники приманкой поработают, коней разомнут. Ну, небеса им в помощь – им, да и нам, мы встретим врага не намного позже…
Худых лошадей в баронских конюшнях не водилось. Опережая авангард врага сотни на две шагов, дружинники галопом мчатся обратно. Мечи и кольчуги окровавлены, двух лошадей нет, а одно седло пустует – но свое дело они сделали. Теперь наш черед.
Как только последний из дружинников проскальзывает в сомкнувшийся за ними проход, арбалеты первой шеренги без приказа взлетают к плечу. Каждый целится в того врага, что прямо против него.
Feuer! Смертоносный ливень бьет по вражеской коннице – но нет времени смотреть. Выстрелив, надо тут же припасть на колено и податься чуть влево и вперед, давая возможность прицелиться второй шеренге, затем взвести арбалет (на счет «Eins»); вставая и отступая на полшага назад при команде «Zwo», вложить болт (выстрелившая вторая шеренга как раз опускается на колено, чтобы дать прицелиться третьей); сделать полшага вправо, прицелиться на «Drei» (пока вторая шеренга перезаряжает оружие, а третья стреляет) – и, при возгласе «Feuer!», выпустить свистящую смерть.
Тридцать стрел-болтов в колчане. Тридцать раз меняются местами ощетинившийся арбалетами шеренги.
Восемь дюжин стрелков на дороге, за вычетом капралов, подающих команды. Засевшие на деревьях арбалетчики бьют без приказа, как придется, но от этого не менее точно; и все же, именно железная дисциплина решает дело.
Врагов почти две тысячи, и в цель попадает – как знает всякий, кто участвовал в сражениях, а не судил о войне по состязаниям на заднем дворе, – лишь около трети всех выстрелов, если не меньше. Мы и половины их не положили – однако победа за нами, потому что враг в беспорядке отступает, а мы тут же меняем пустые колчаны на полные. Захотят вернуться – милости просим, у нас тут все накрыто. Впрочем, они не захотят…
Возвращаемся с победой, но без песен. Битва для старика Железнобокого оказалась последней. Сердце не выдержало, или еще что в том же духе – кто знает? Похороним мы его как героя, в один голос поклялись все. Барон говорит, что заупокойную оплатит сам, однако мы не согласны и тут же пускаем шапку по кругу – правда, по справедливости взяв его в долю.
Дурное место, этот Шварцвальд. Против обыкновения, трофеев после боя мы не брали – только подобрали свои стрелы, какие поближе валялись, отволокли трупы врагов в чащу и забрали тела своих. Хотелось бы мне посмотреть на мародера, что осмелиться потом пойти в Черный Лес! Место приметное, отыскать несложно – и все же вряд ли такой найдется. Охотников рисковать жизнью и душой хватает, но тут ведь не риск, а чистое самоубийство…
Когда-то, говорят… нет! Не буду вспоминать забытых легенд забытого мира! Наш мир – здесь, и наша сила – в наших руках!
Я поглаживаю ладонью шершавое, теплое дерево ложи арбалета.
Да, это – наш мир. И иного лично мне и даром не надо…
Конец
