Павел Блинников - Инквизиция

Пролог

Утро. Давайте окинем взором нашу вечно вертящуюся планету. Вот лучи с огромного желтого шара достигают поверхности голубого и пробуждают его. Вот в пустынях Мексики маленькие ящерки вылезают из нор, подмигивают солнцу и слизывают с глаз его лучи, пробуя на вкус. Вот, похожие на толстые пожарные шланги, анаконды в низовьях Амазонки начинают шевелиться и переваривают жертвы в желудках чуть быстрее, чем делали это ночью. Огромная белая медведица вылезает из-под сугробов и вместе с ней просыпаются ее детеныши. Она начинает кормить их молоком.

Пока еще рано и звери, захватившие эту планету, не проснулись. Но Земля продолжает вертеться и наконец, солнечные лучи проникают и в закованные стеклами и деревом дома человека. Они просыпаются гораздо медленнее и мучительнее, чем ящерицы медведи и змеи. Они позволяют себе еще несколько минут полежать в кроватях, и быть может бросить последний взгляд на бесконечные просторы алям-аль-металя. Но вот и им надо вставать. Мыться, бриться, есть, выпить кофе, сесть в машину и поехать на работу. Солнце постепенно заставляет их жить, а рады они жизни или нет — это сугубо их проблемы. Солнцу на это наплевать. У него тоже есть работа, и надо сказать делает оно ее гораздо лучше, нежели человек.

Солнце бежит по западному полушарию и с грустью думает о восточном. Его пока приходится оставить в покое. Такой трудоголик как солнце не может представить, что кому-то надо отдыхать. Оно работает всегда и ему непонятно почему эти мельчайшие создания прекращают шевелиться, когда оно оставляет их. Но ничего. Солнце уверено, что когда-нибудь оно научит людей работать всегда. А пока оно как надсмотрщик над рабами подгоняет американцев, бразильцев, мексиканцев, канадцев, и иже с ними. Но Солнце даже не подозревает, что там, откуда оно ушло некоторые люди уже живут так, как оно хочет. Для них его уход и есть тот самый сигнал к действию. Для них как раз сейчас начинается работа.

Давайте посмотрим на них. Давайте проплывем через Тихий океан, на секунду взглянем на прекрасные яхты у берегов Лос-Анджелеса, на синих китов мечтающих о весне когда можно будет начать брачные игры, и поплывем, поплывем…. И вот мы уже выпали из зоны видимости нашего светила. Теперь оно не может за нами подсмотреть, зато ее отражатель зловеще висит на небе словно прибитый к нему гвоздями пробуждая позывы к вою. И вот мы выплываем возле нашей первой стоянки. Это величественный по своему омерзению Гонконг. Почему омерзению? Да потому что, прикрывшись мириадами огней, он как грабитель в подворотне прячет в кармане пистолет. Такого количества порока вы навряд ли найдете на нашей планете. Гонконг скрыл в себе убийц и насильников, проституток и наркоманов, сексуальных маньяков и извращенцев. И как раз сейчас они выползают из своих нор, чтобы при свете полной луны насладиться дарами города порока. Сюда приезжают богатые люди из всего мира, чтобы взглянуть, что он может им предложить. И предложить он может действительно много. Гомосексуалисты и педофилы прилетают сюда, чтобы ублажить извращенную плоть. Ну а за дополнительную плату хозяева местной ночи могут предложить вам и более изощренные развлечения. Так например вы может убить здесь человека собственными руками. Если заплатите, конечно. Или поучаствовать в оргии, которой не видели со времен Калигулы. Все зависит только от вашего кошелька.

Взглянем на улицы Гонконга. В центре мы можем увидеть очень респектабельных людей. Это и богатые мужчины, и красивые женщины. Краса и цвет Гонконга, и к ним у нас нет никаких претензий. Но оторви взгляд от освещенного центра, и загляни в один из многочисленных проулков, и сразу нарвешься совсем на другую компанию. Вот кого-то насилуют, вот типичное ограбление подзагулявшей парочки. Тут встречаются самые мрачные и непривлекательные типы, и в таком количестве их можно встретить только в Гонконге. На такого посмотришь, и сразу хочется проверить свой бумажник. Хотя подобные личности обитают не только в закоулках, иногда они встречаются и в культурном центре города. Ну вот хотя бы эта подозрительная компания молодых людей неподалеку от консерватории. С первого взгляда понятно кто они такие. Их восемь, всем не больше двадцати пяти, в грязных засаленных плащах и у одного в руках наточенный до бритвенной остроты нож. Он играет им в пальцах, как бы говоря прохожим: "Лучше не подходите ко мне". Эти люди похожи друг на друга как клоны. У всех длинные немытые волосы, почему-то длиннющие плащи, которые вышли из моды уже лет двадцать назад, на руках перчатки без пальцев, и мрачные лица. Все они курят одну сигарету за другой, и давайте хотя бы порадуемся, что это не "травка". Они донельзя худые, но видно, что подвижные как расплавленный свинец. Если мы их мысленно разденем, наверняка обнаружим, что они покрыты мышцами как профессиональные пловцы. Но у всех синяки под глазами, а сами глаза все время бегают и кого-то ищут. Один, по всей видимости, все-таки одурманен, потому что он то и дело закрывает глаза, и друзья поддерживают его, чтобы он не упал. Мимо них проходят мужчины в дорогих костюмах и женщины невиданной красоты в великолепных вечерних платьях. Контраст между ними настолько огромен, что становится жаль молодых людей. Перед нами те, кто ушел по своему развитию вперед от остального общества, и те, кто безнадежно от него отстал. Люди идущие в оперу смотрят на них с легким презрением, но им приходится терпеть эти взгляды. Их бегающие глаза кого-то ищут в толпе, но не находят.

Однако, несмотря на все вышесказанное, есть в Гонконге и достаточно приличные люди. Вот хотя бы один из них сидит в ложе оперы, и слушает прекрасную музыку. Сегодня идет Щелкунчик. Его глаза полузакрыты, и он воскрешает в голове кадры из тысяч экранизаций этой истории. Зовут его весьма витиевато — Джон Уэйлон Джебедая Хасим аль Рамхан Кремер. Но обычно все величают его просто Джон Кремер. Вскоре объявляют антракт, и он идет на улицу, чтобы выкурить сигару. В помещении тоже есть место для курения, но ему нравится, чтобы на табачный дым накладывался противный запах выхлопных газов. Когда он вышел на улицу, кучка молодых людей вроде и не подала виду, но в действительности стальные мышцы скрываемые плащами напряглись, а волчьи глаза выцепили мистера Кремера. Но тому было все равно. Он спокойно докурил сигару, и выбросил ее в урну, но не попал. Какое дело этому изысканному во всех отношениях человеку до грязных оборванцев. Мистер Кремер одет в костюм от Прадо, на его руках часы стоимостью в два миллиона евро, прическа его делалась еще в Лондоне, откуда он прилетел сегодня утром, и стоила больше чем весь наряд этих непривлекательных разбойников. На его лице презрительная улыбка застенчиво прячется под аккуратной "испанкой", а темные глаза смотрят на мир, как будто мистер Кремер его недавно купил. Он возвращается в оперу, чтобы дослушать Щелкунчика. Теперь могут себе позволить улыбнуться и молодые люди.