Далёкий длинно-тоскливый гудок локомотива вывел меня из дремотного созерцания мокрого осеннего перрона маленькой неприметной станции где-то посередине России. Поезд дернулся, и перрон со стоящей в позе семафора, дежурной по станции, неспешно поплыл вбок, постепенно ускоряя свой бег. Медленно начал разворачиваться очередной перегон до следующей по маршруту ничего не значащей для меня железнодорожной остановки. С такой же серой и мокрой платформой, с таким же серым и мокрым зданием вокзала и с очередным незапоминающимся названием. Такая смена безликих станций стала для меня уже привычным явлением, так как ехал я достаточно долго, чтобы успеть влиться в ритм дороги, слегка утомительный и до скуки однообразный.
Так мне везло, что за всю мою поездку ко мне в купе не подсаживался ни один попутчик, и я коротал время за чтением, купленной в привокзальном киоске перед отъездом книги. Не слишком толстой, в триста страниц, с пёстрыми иллюстрациями и довольно завлекательным, но лёгким, содержанием. Эльфы, гномы, маги и драконы населяли призрачные пространства тесного бумажного мирка, жили своей целлюлозной жизнью и своими картонными страстями. Но теперь, к сожалению, уже прочитанные небрежно валялись на столешнице в ожидании следующих первооткрывателей, буде таковые найдутся. У меня же на душе после прочтения не осталось ничего, даже имена главных действующих лиц уже выветрились из памяти, освободив временно занимаемое место для дорожной скуки.
Поезд, отстучав на стрелках и набрав положенный ход, втянулся в осенний лесной коридор и, мерно покачиваясь, принялся пожирать милю за милей, унося меня из одного неуютного и неприметного пункта на поверхности Земного шара в другой, возможно ещё более неприметный и не менее неуютный. Размеренно плывущий, сирый пейзаж за окном монотонно навевал тягучую дрёму.
«Надо бы спросить у проводника чаю», – вяло подумал я, не отрываясь от завораживающего созерцания мокрой стены леса, бесконечной рябой лентой утекающей из одного края оконного стекла за другой...
... как открылась дверь в купе, и вошел высокий седовласый, худой человек в сером мокром плаще и с толстым, потёртым от времени портфелем в руке. Он вежливо поздоровался, снял свой мокрый плащ, слегка стряхнул его от влаги в коридор и повесил на вешалку у входа, оставшись в тёмно-синем костюме строгого покроя.
Аккуратно устроив свой объёмный портфель на диван возле окна, он уселся к столу, и негромко спросил бархатным голосом, обращаясь ко мне:
– Желаете чаю, сударь? Он у меня собственной заварки. Чистый чайный лист с восточного склона Затакских гор, что в Южной Бугундии. Из командировки сам привёз месяца четыре тому. Безо всяких отягощающих добавлений – чистый чай, и ничего более, – и он раскрыл свой старый портфель и достал из него изящный нержавеющий термос, закрытый большой двойной крышкой из чёрного теплостойкого пластика, тут же превратившейся в две небольшие чашки.
– Извольте, не откажусь, – вежливо согласился я, при этом внезапно ощущая неодолимое желание попробовать чай именно с указанного склона гор, и непременно из этой страны. А в ответ на его любезность предложил: – Прошу вас, отведайте моего печенья. Жена готовила в дорогу, собственноручно. С брусничным вареньем.
– Благодарю вас, с превеликим удовольствием, – просто, без жеманства ответил он.
Чай оказался восхитительно вкусным и душистым, и мы степенно принялись смаковать его вприкуску с печеньем моей жены. Приятное чаепитие располагало к светской беседе, но я, утомлённый дорогой, никак не мог подобрать для неё темы, соответствующей обстановке. Очевидно, он нашелся раньше, потому что, слегка подавшись ко мне, спросил:
– Позвольте поинтересоваться, что это вы сейчас читаете? Какая знакомая обложка...
– Извольте, – я подал ему книжку обложкой вверх.
– Ммм... книга третьего пальца! Да-да, припоминаю. Я написал её три года назад. Или нет, скорее – четыре. Трудно, знаете ли, упомнить все свои произведения сразу, у меня их несколько десятков.
– Что вы говорите! Так значит, вы писатель Энский! – воскликнул я, обрадованный такой неожиданной и приятной новостью. – Никогда не видел ни одного писателя вот так запросто, вживую. А я, представьте, ваш поклонник, прочёл шесть или семь ваших романов. Очень, знаете ли, люблю я про разных эльфов, гномов, драконов... Какие у вас чудесные драконы получаются – страх и ужас, коварство и огонь, медная чешуя и стальные когти! И главные герои, все такие мужественные, доблестные рыцари, готовые отважно сражаться за свои идеалы. Они никогда не поступаются честью и свято чтят культ своих прекрасных дам. О! А их прекрасные дамы! Как стойко переносят они все выпавшие на их долю ужасные испытания, и при этом становятся только краше и привлекательней! И как вам удаётся так живо всё вообразить и перенести на бумагу? Вы, несомненно, талантливейший писатель нашего времени.
– М-да... – он откусил от печенюшки, слегка поморщился, словно косточка бруснички попала на больной зуб, отхлебнул чаю и сказал: – Печенье у вас отменное. Передайте мои восхищения вашей супруге.
Некоторое время мы ехали в молчании, созерцая унылый лесной пейзаж. Как вдруг, неожиданно мой попутчик заговорил.
– Вы знаете, а я ведь и не писатель вовсе. Я программист. Работаю в неприметном НИИ, мотаюсь по командировкам, и сам, кроме десятка средних, в общем-то, программ не написал ничего.
– Но как же, – изумился я, – а ваши книги?! Вы же известны на всю страну, вас любят, печатают. Даже фильм сняли по вашему роману – «Леший в стране Эльфысгор».
– Да-да... И это так. Но всё же, я не писатель. Совсем не писатель, – он грустно смотрел на меня своими чёрными, пронзительными глазами.
– Как же так? – разочарованно спросил я, в глубине души уже подозревая неприятный ответ. – Кто-то пишет под вашим именем, да?
– Нет, нет, что вы? Как можно! Автор всех этих опусов, без сомнения, я. И писал их лично я сам, этими вот пальцами, но... Как бы вам подоступнее объяснить... Через программу-транслятор. Знаете ли, есть такие трансляторы, своего рода переводчики... Вы знакомы с системами счисления? Нет? Жаль. Ну, хотя бы римские цифры вам известны? Уже хорошо... Вот, представьте себе, вам необходимо сделать перевод чисел из системы римских цифр в десятичную. Что вы делаете? Рисуете таблицу, в которой каждой римской цифре соответствует десятичная. Надо сделать перевод – находите римскую цифирь, и рядышком в ячейке читаете соотносящуюся ей десятичную. Просто? Да. В программе-переводчике с одного языка на другой дело обстоит подобным же образом, только значительно сложнее. Поскольку почти повсеместно одному конкретному слову имеется соответствие нескольких иностранных, в зависимости от контекстного понятия. Многие слова к тому же имеют разный смысл при одинаковом написании и звучании. Пример тому: коса – коса, лук – лук, соль – соль, и так далее. И всё это надо учитывать. А ко всему есть ещё много прочих нюансов, как то – профессиональный сленг и различные диалекты.
