Тяжелые капли дождя барабанили по стеклу и сползали вниз, размывая картинку за окном. Гарри сидел на подоконнике, пытаясь сосредоточиться на странице «Руководства по высшей трансфигурации». Получалось плохо. В голову все время лезли посторонние мысли. Казалось, учеба сейчас не важна, надо делать что‑то серьезное, нужное, а не тратить время на уроки.
Когда первая боль после смерти Сириуса отступила, Гарри хотел бросить Хогвартс и с головой ринуться в готовую вот–вот разгореться войну. Но Дамблдор настоял на том, что учиться все‑таки надо. Гарри до сих пор не знал, правильно ли он поступил, поддавшись на уговоры директора. Хотя, с другой стороны, после столкновения в Отделе тайн Волдеморт не проявлял никаких признаков активности. Все снова затихло, словно официальное признание Министерством факта возрождения Того–Кого–Нельзя–Называть подорвало силы последнего.
Дамблдор объяснял это тем, что Волдеморт не ожидал такого развития событий и его вполне устроило, если бы столь удачное возвращение пока отнесли к разряду сенсационных новостей желтой прессы. Возможно, он решил привлечь новых сторонников, а может, планирует какую‑то масштабную акцию.
Гарри вспомнил свой разговор с Дамблдором перед началом учебного года. Был теплый августовский вечер. Солнце только зашло и небо еще пылало огнем заката, тогда как восточный его край постепенно темнел, и на нем зажигались яркие, словно только что вымытые, звезды.
Они стояли на крыльце Норы, куда Гарри прибыл вместе с Дамблдором, чтобы провести остаток каникул в гостях у Рона.
— Гарри, – тихо говорил старый маг, – нам всем сейчас как никогда нужды друзья. Всем, – подчеркнул он. – Хотя иногда может показаться, что без них проще.
— У меня есть друзья.
— Да–да, конечно. И мистер Уизли и мисс Грейнджер замечательные друзья, готовые всегда прийти на помощь, мы в этом убеждались неоднократно. Но я говорю не только о них. Нам вновь грозит страшная опасность и, как ни банально это прозвучит, всему магическому обществу надо забыть о прежних разногласиях и сплотиться против общей угрозы. Надо искать новых союзников.
— Где? В других странах?
— И там тоже. Но не стоит забывать и тех, кто совсем рядом.
— Профессор, но Волдеморт… – начал было Гарри, но Дамблдор не дал ему договорить.
— Мы не знаем сейчас, какие шаги собирается предпринимать Волдеморт. И не будем тратить время в бесплодных попытках предугадать это. Рано или поздно он проявит себя.
— Но что‑то же мы можем сделать? – с горячностью допытывался Гарри.
— Конечно. Мы можем и должны быть готовыми к новой встрече с ним. Надо учиться…
— Учиться?
— Да. И не только тем наукам, которые преподают в Хогвартсе, – Дамблдор внимательно посмотрел в глаза Гарри. – Учиться понимать людей. Всех людей, без исключения. Ведь нет плохих и хороших. В каждом из нас есть что‑то, что побуждает нас совершать те или иные поступки, в зависимости от целей, которых мы хотим достичь.
Гарри в недоумении смотрел на директора. Нет плохих людей? А как же Волдеморт, Беллатрисса, остальные Пожиратели? Те, кто мучил и убивал женщин и детей, волшебников и маглов. Кто они? Наверное, все эти мысли отразились в глазах Гарри, потому что Дамблдор, грустно усмехнувшись, продолжил:
— Есть те, кого во время не услышали, не поняли, может быть, недооценили. Иногда для того, чтобы помочь человеку, нужно просто выслушать его.
— Да уж конечно, – буркнул Гарри, – что‑то трудно представить Волдеморта на приеме у психоаналитика, жалующегося, что все мечты о мировом господстве от того, что его мало хвалили в детстве. А теперь‑то, когда есть с кем поговорить по душам, он обязательно исправится, и больше так не будет.
— Как знать, как знать. Может, всем нам иногда не мешало бы поговорить по душам, – в раздумии произнес директор, отвернувшись от Гарри и глядя куда‑то вдаль, словно пытаясь найти в сгущающихся сумерках подтверждение своим словам.
Гарри, опустив голову, размышлял над тем, что услышал от Дамблдора. Ох уж эта его вечная таинственность. Ну неужели нельзя просто и ясно сказать все как есть, нет, обязательно надо напустить побольше тумана, сделать загадочный вид, а там разбирайтесь сами, что он имел в виду.
Они еще долго молча стояли на крыльце, думая каждый о своем. Когда совсем стемнело, Дамблдор, словно дожидавшийся полной темноты, попрощался с Гарри и направился к калитке, вскоре растаяв во мраке. И только негромкий хлопок, раздавшийся среди стрекота сверчков, подтвердил, что директор не растворился бесследно в ночи.
Гарри так и не понял, что хотел сказать Дамблдор последней фразой, хотя часто вспоминал тот вечер. Вот уже два месяца, как он вернулся в Хогвартс. Пожелтела и облетела листва с деревьев, зарядили холодные дожди, тяжелое небо, казалось, повисло на башнях замка. А за древними стенами повседневная жизнь постепенно входила в колею.
Профессора все также задавали огромное количество домашних заданий, справляться с которыми было под силу одной только Гермионе. Гарри с Роном изо дня в день находили новые лазейки, чтобы убедить ее помогать им готовиться к урокам. Но с каждым разом это становилось все труднее.
— Если вы сами не будете ничего учить, я не смогу вам помочь, – этими словами начинался очередной акт трагедии «Помоги нам, Гермиона». – Все надо делать вовремя, не откладывать на последний момент.
И Гарри, и Рон уже почти наизусть знали, что она может им сказать, но на протяжении всей речи усердно делали виноватый вид, покорно кивали головами в нужных местах и дружно обещали больше никогда–никогда так не поступать. Обычно Гермионы хватало минут на двадцать, после чего она с обреченным видом принималась проверять домашние задания.
— Как ты думаешь, почему она каждый раз поднимает такой шум из‑за этого? – спросил как‑то Рон у Гарри, когда они, учтя все замечания и исправления, сделанные Гермионой, наконец‑то разобрались с уроками и поднялись в спальню. – Ведь знает, что придется нам помогать.
Гарри устало пожал плечами, натягивая пижаму и ложась в постель:
— Наверное, думает, что так ей удастся нас пристыдить.
— А–а-а, – протянул Рон, устраиваясь поудобнее на подушке, – главное, что бы она подольше так думала. Глядишь, и Хогвартс закончим.
Конечно, Гермиона не во всем могла помочь, и иногда все же приходилось брать в руки учебники и заниматься. Вот как сейчас, например. С куда большим удовольствием Гарри присоединился бы к шумной толпе, собравшейся в гриффиндорской гостиной, тем более, что он уже полчаса безрезультатно пытался прочитать один абзац. Пока Гарри продирался к концу предложения сквозь дебри нагроможденных одно на другое слов, начало утекало из его сознания, как вода из горсти.
