Джен Коруна - Год багульника. Летняя луна

Через пару дней после ухода кейнара Моав достаточно оправилась, чтобы выходить на прогулки. Сильфийские мази и заклинания поистине творили чудеса — казавшиеся смертельными, раны постепенно затягивались, и силы возвращались к эльфе. Совсем скоро она бодро разгуливала по лесу и болтала без умолку, точно успев соскучиться по жизни; Фанзай и Хега охотно составляли ей компанию: за это время они успели сдружиться с Хранительницей, их вечерние беседы часто тянулись за полночь. Моав была рада ее обществу. За время путешествия она невольно успела забыть, что она — не просто маленькая эллари, блуждающая по чужим землям, а старшая веллара, допущенная в Лунный круг; здесь же, в прекрасном царстве лесного народа, она вновь обретала себя — такой, какой некогда знал свою княжну светлый Рас-Сильван.

Она с удовольствием общалась с сильфами, подолгу засиживалась в их зеленых домиках, однако из всех уголков Мермина ей больше всего нравилась поляна элефт. Как-то утром она, гуляя, по привычке забрела под кроны величественных сикомор и застала там Хегу: сильфа стояла рядом с деревом, в ее зеленоватых руках была чаша, которую она держала, подставив к концу обломленной ветви. Завидев эльфу, она улыбнулась; Моав подошла и, поднявшись на цыпочки, заглянула в чашу — на дне белел густой непрозрачный сок.

— Что ты делаешь? — спросила она.

— Собираю молоко сикоморы, чтобы приготовить из него смолу. Надо успеть собрать его как можно больше, пока рана на дереве не закрылась, ведь это настоящая редкость.

— Но почему? Деревья же такие огромные — от того, что ты возьмешь из них немного сока, ничего ужасного не случится.

Сильфа заглянула в чашу.

— Мы собираем сок лишь с тех ветвей, что были повреждены ветром или животными, — объяснила она, осторожно пробуя пальцем вязкую жидкость. — Самим ломать деревья жизни нельзя, ведь жизнь очень хрупка.

— Ты права, — со вздохом согласилась Моав, — смерть всегда была сильнее жизни…

Хега перевела взгляд на нее.

— Да, сильнее, — спокойно согласилась она. — Однако все, существующее в мире, порождено все-таки жизнью. Таким образом, само существование смерти возможно лишь благодаря жизни. Так олень под корень съедает траву, однако лишь ее рост позволяет ему оставаться живым: она милостиво позволяет питаться собой — задумай она перестать расти, и оленю пришлось бы погибнуть…

Она прикоснулась тонкой рукой к морщинистой коре, капли смолы падали все реже и реже. Помолчав недолго, Хега снова заговорила:

— Ты еще очень молода, Моави, тебе кажется, что жизнь и смерть — это два врага, что вечно воюют друг с другом. Если побеждает один — кто-то умирает, другой — появляется новая жизнь…

Эльфа удивленно кивнула.

— На самом деле они неразлучны, как день и ночь, — сказала сильфа, — без одного невозможно другое, и мы должны принять это как правило. Если, конечно, хотим, чтобы жизнь продолжалась.

Наконец, рана на ветви затянулась окончательно, и Хега отошла от дерева. Повернувшись к Моав, она произнесла:

— Я иду в храм, чтобы успеть сделать смоляные палочки, пока сок не застыл; если хочешь, ты можешь пойти со мной.

— Конечно, хочу! — с охотой отозвалась эльфа.

Вместе они вошли в прохладный сумрак храма. Пройдя вдоль стоящих под стеной кроваток, Хега приблизилась к столу и поставила на него чашу. Моав тем временем украдкой посматривала в сторону спящих детенышей.

— А вот этого вчера еще не было! — вдруг воскликнула она, указывая узкой рукой на одну из колыбелей.

— Правильно, — улыбнулась Хранительница, — это та самая малышка, которой ты пожелала вырасти красивой; она родилась сегодня утром. Подай мне, пожалуйста, вон те прутики…

Моав посмотрела туда, куда она указала — в каменной чаше на ножке лежал пучок тонких, как иглы, палочек. Собрав их, эльфа поднесла их Хранительнице; та выбрала одну и попробовала ею сок — за то время, пока они шли из рощи, он успел загустеть, став тягучим, как смола. Хега удовлетворенно кивнула, опустила конец прутика в белую массу и стала медленно накручивать ее, вращая палочку пальцами. Сок быстро обвивал основу, точно нить веретено, пока она не стала почти полностью белой. Закончив, Хега подала веточку эльфе.

— Если тебе не сложно, воткни ее в угли в чаше и разожги огонь — она должна высохнуть. Только следи, чтобы пламя не доставало до сока, а то мы заодно узнаем все тайны мироздания…

При последних словах на лице Моав отразилось некоторое удивление; тем не менее, она послушно взяла веточку двумя пальцами и сделала то, о чем ее попросили. Хега принялась за следующее изделие.

Вскоре по храму поплыл ароматный дымок. Эльфа тщательно следила, чтобы огонь не касался покрытых смолой спиц — теперь чаша была утыкана ими по кругу. Когда сок закончился, Хранительница подошла и встала рядом с ней.

— Как здесь спокойно, — с какой-то печалью в голосе проговорила Моав. — Я бы хотела прожить здесь всю жизнь.

— Ты бы скоро заскучала, — не отрывая черных глаз от огня, отозвалась Хега. — Другое дело, твой брат… Кстати, он часто бывает здесь. Он очень талантлив — у него редкий дар чувствовать травы: для этого надо иметь кристально чистое сердце. Он мог бы стать прекрасным знахарем!

Моав невольно заулыбалась.

— Да, Иштану надо было родиться сильфом: отец даже прозвал его Ардалагом — Слышащим Травы. Возиться с корешками ему всегда нравилось куда больше, чем тренировать виденье в храме Луны, а ведь ему когда-нибудь предстоит стать старшим велларом!

— Никогда не знаешь, что пригодится тебе в будущем, — возразила Хега. — Может, с помощью сока сикоморы он увидит больше, чем с помощью виденья. Я ведь готовлю эти палочки для него — он попросил меня об этом. В Рас-Сильване их не достанешь…

— И что он собирается с ними делать? — недоуменно спросила Моав.

— Думаю, добывать знания.

Эльфа пожала плечами.

— И какие же знания можно добыть с помощью этого? — она кивнула на подсыхающие прутики.

— Ты удивляешь меня, Моав! Разве старшей велларе не известно о свойствах сока сикоморы?

Она покачала головой, точно ребенок, которого учитель уличил в невыученном уроке. Сильфа улыбнулась доброй улыбкой; «какая же ты еще все-таки юная», — говорил ее взгляд.

— Его дым дает прозрение, — объяснила она, — вдыхая его, можно увидеть будущее и получить ответы на многие вопросы.

— Как это?!

— Сикоморы поднимают воду из самой глубины земли — мы даже не можем представить, сколь долгий путь она проходит, прежде чем достичь их корней. Сколько земель она омывала, сколько раз выпадала дождем. Она знает все, что происходит на небе, на земле и даже под ней; с помощью молока сикомор мы можем приобщиться к ее тайнам. Правда, четких ответов от элефты ждать не стоит — скорее это будет набор видений, которые нужно уметь растолковать…