Оксана Демченко - Убить эльфа

До рассвета, как обычно, младшие дети и старики, которым не надо спешить на работу, выстроились в длинную очередь за питьевой водой. Ее привозят в больших цистернах один раз в сутки. Техническую – для полива и прочих нужд – уже седьмой год подают в каждый дом по трубам от главного гидроузла конторы. Два раза в день подают, по три часа, утром и вечером. Управляющий центра торфоразработок много раз объяснял на собраниях: это большое достижение, и такую воду можно пить. Даже показывал на личном примере. Наливал в прозрачный стакан и демонстративно медленно глотал.

Через стекло были отчетливо видны мутность и неприятный зеленовато-песочный оттенок жидкости. Пахнет техническая вода соответственно названию: чем-то невнятно-неживым. Смотреть без отвращения на пьющего эту гадость невозможно. А уж повторять за ним его действия, да еще изо дня в день…

Нора усмехнулась. Мама работает в больнице центра. Она-то знает, что за час до начала очередного собрания всегда готовят палату, куда управляющий торопливым шагом следует сразу после собрания: ему заранее были предписаны промывание желудка, капельница, дежурная ведьма. Но некоторые верят. Особенно в последнюю неделю месяца, когда остатков от прежней зарплаты или жалких крох социальных выплат не хватает уже ни на что. И потому цепочка людей, переминающихся в ожидании прибытия цистерны, сегодня не слишком длинная.

Нора повнимательнее присмотрелась к стоящим в очереди. Приятно убеждать себя, что именно по причине нехватки денег в сочетании со вчерашним враньем подлеца управляющего за водой пришло вдвое меньше людей, чем ожидалось с вечера, до собрания. Вообще-то есть и иные основания.

Ночью с юга, от мертвого леса, стало наползать облако сизой слезоточивой гари. Пришло оно гораздо раньше, чем в прежние годы. Еще бы! Снег до начала календарной весны обглодали дожди, слизнули рыжие туманы, похожие на дым и пахнущие прогорклым дымом. Остатки влаги выморозили ночные холода, оставив нищенски-постыдную оголенность ледяной почвы темной, мусорной, ощетинившейся ознобом короткой сухой прошлогодней травы. Весна миновала, холода давно в прошлом, как и прохлада без духоты, как и надежды на лето без засухи – увы, с тех пор не было ни одного дождя. Словно небо взялось извести упрямых людей, вознамерившихся выжить и здесь, в рукотворном аду. Как сказал Тиэль, герой «Кровавой полуночи»: «Смертные терпеливы, они пытаются смириться с наихудшим и все же уцелеть». Играл жестокого красавчика эльфа, само собой, Лорран.

Нора вздохнула, прикрыла утомленные, разъеденные дымом слезящиеся глаза. Ну почему самые обаятельные, невыносимо, невозможно восхитительные актеры играют длинноухих злодеев? Вся страна – уж женская ее составляющая точно, поголовно и вся без исключения – влюблена в Лоррана. Сама Нора, как и прочие, не раз писала длинные письма в студию. Возмущенные, с требованием дать прекрасному Лоррану хоть одну достойную его таланта положительную роль. Сердце разрывается, когда этот безупречный белокурый эльф в очередной раз выходит на ночную улицу и убивает… А чего еще ждать от длинноухого? И все равно зрительницы ему, неподражаемому, полфильма сочувствуют в тайной надежде, что он исправится, одумается и станет иным. Хоть раз… Не Тиэль, так актер Лорран.

Белокурый кумир мог бы сыграть отважного дага, он справился бы – по слухам, он успешно отработал сезон в столичном театре. Поклонницы были счастливы, но режиссер потребовал внести пункт, запрещающий выходить на сцену, пока не истечет киноконтракт. Как будто Лорран – его собственность. Мерзавец, гнусный денежный мешок без совести. «Ограничивает человека в его развитии», – вздохнула Нора, припомнив мамины слова, правильные и точные. Лорран был бы восхитителен в роли дага! Уж он бы выследил мерзавца эльфа, скрутил его и доставил живым в столицу. Вот уж был бы финал, достойный лучшего фильма Лоррана. И чтобы состоялся, хотя бы в кино, первый в истории Альянса Объединенных Провинций общий открытый суд. И чтобы даг не допустил нового злодеяния, не могут ведь проклятые эльфы всегда выигрывать. Жизнь и без того тягостна. Чем плох счастливый конец в этой истории? Он дарует надежду… Именно так говорили и писали женщины страны. Но режиссер, наверное, был не более вменяем, чем ублюдки эльфы или управляющий центра торфоразработок. Говорят, в производство запущена уже восьмая часть «Кровавой полуночи». Интересно, как удается Лоррану так бесподобно выглядеть? Ему, по слухам, уже под сорок. А на вид – двадцать, как и подобает бессмертному эльфу. Нестареющему.

Вдалеке, едва пробиваясь сквозь дымку, тускло блеснули фары. Точнее, они вгрызлись своими желтыми и острыми, как вязальные спицы, лучами в беспросветный туман. Ощупали его и стали протыкать, прожигать, разыскивая дорогу к городу. Ведьма – настоящая, пусть и самая слабая, начинающая самоучка – способна ощутить их стремление, их лихорадочный блеск, важный и желанный для каждого в этой очереди за водой.

Нора вгляделась, решительно и резко выбросив из головы сплетни про Лоррана, собранные за минувшую неделю. Напряглась, полнее и глубже вслушиваясь в дорогу. Шагнула вперед, вскинула руки, энергично потерла виски тонкими бледными пальцами. Нет, не показалось. Очередь оживилась, зашевелилась, люди стали оглядываться на Нору. Все знали: она опознает цистерну издали. И никогда не ошибается. Девочка кивнула – верно заметили, едет. Прокатился довольный шепот, звякнули бидоны, скрипнули колеса тележек.

«Би-би-и-и-би-би-б-и-и-ип», – невнятно, прерывисто донеслось из недр мутной желтоватой гари, надежно скрывающей от взгляда даже ближние стволы мертвого леса.

Очередь активнее задвигалась, выстраиваясь плотнее и отступая с дороги на обочину. Сигнал рявкнул ближе – уверенно, низко, сплошным длинным гудком. Точно – цистерна. Хорошо, когда смена своего водителя, юльского. Он знает, как тяжело ждать на жаре и старается доставить воду пораньше. Нора улыбнулась. Сегодня сестра должна была везти бидон. Но семилетняя хитруля заранее, с вечера, устроила такое представление – Лорран бы позавидовал. И глаза у нее болят, и кашель хриплый, с надрывом. И ногу она стерла в кровь. Белокурая хулиганка не помнила наверняка, на которую стопу пожаловалась в первый раз, маме, и оттого усердно хромала на обе.

Конечно, Кира выросла в жутком мертвом городе, настоящего воздуха ни разу не вдыхала за всю свою короткую жизнь. Слабенькая, чахлая. Бледная. Но еще и капризная. Привыкла, что у сестры есть силы тащить бидон и нет злости, чтобы спорить. Пользуется. Отказать ей трудно. Вся такая светленькая, тоненькая, изящная. Вырастет – станет актрисой. Нет, лучше диктором телесети. А то и ее заставят играть исключительно подонков эльфов. Или их гнусных пособниц.