Сосредоточенный шорох листьев и скрип пера в соседней комнате затих, и от неожиданной тишины две кимеи вздрогнули и насторожили уши. Дверная завеса приподнялась, и из-за неё выглянул растерянный Рэндальф.
— Кимеи! — воскликнул он. — Кто помнит — у умертвий есть щупальца? Милена и Амика удивлённо переглянулись. Юс, свернувшийся клубком в кресле, поёжился.
— Н-нет, — неохотно ответил он. — Они просто укутаны во мрак и чёрный туман. Т-ты их сейчас рисуешь? Рэндальф смущённо прижал уши.
— Ох! Юс, так ты здесь… Зайди, а? Что-то я не понимаю… Наблюдатель выбрался из кресла, придерживая повязку на правой лапе, и скрылся под завесой. В соседней комнате тут же зашелестело и зашуршало. Амика тихо вздохнула.
— Если бы Юс на самом деле сломал лапу, у него давно бы всё зажило. А тут — не знаешь, как и лечить…
— Берущий на себя чужую боль рискует всегда, — рассеянно откликнулась Милена, дочитывая свиток. — И тот, кто попадает в летопись вместо того, чтобы вести её… Амика, скажи, всё на самом деле было именно так, как пишет Руися? Ты тоже это видела? Вот это… с восточными притоками Реки? Оно в самом деле… вот так?
— Оно ещё и не так, — прижала уши Амика. — Оно хуже, чем взрыв ирренция. Страшно смотреть на эту воду… а на берега ещё страшнее!
— Боги мои, боги… — Милена вздрогнула и положила свиток на видное место. — А что маги? А сарматы? Что они говорят? Амика шевельнула хвостом.
— Сарматы не могут уничтожить то, чего не видят. А маги… испортить легко, исправить сложно, это все знают…
— Что-то надо думать, кимеи… — пробормотала Милена, глядя на чистый лист перед собой. — Что-то, что-то… Не помнишь, кто из наших бывает в восточной Кецани?
Год Дракона. Месяцы Нэрэйт — Айкени.
— Великие Туманы! Зачем этой реке столько воды?! Ветер взметнул прошлогоднюю траву и белые лепестки Хумы, хиндикса — странный небесный корабль — отчаянно захлопала плавниками, стремясь в облака, мохнатый Квэнгин не удержался на её носу и кружил теперь над обрывом, расправив чёрные крылья. Под обрывом клокотали и пенились тёмные воды Канумяэ. Переполненная река затопила уже нижнюю террасу со всеми тропинками, залила алтарь Реки-Праматери и медленно подбиралась к верхним пещерам. Их бывшие обитатели, наглухо закрыв и для верности заколдовав все входы и выходы, сооружали на самой верхней террасе шалаши и устанавливали навесы. Некоторые смельчаки топтались у верхних пещер, подкарауливая проплывающие мимо коряги и обломки брёвен — дрова на зиму, наводнение там или засуха, запасать надо с весны…
— Фрисс! — Квэнгин наконец приземлился и потянул Речника за край плаща. — Ты это видишь? И часто тут такое бывает?
— Инмес, ты уже два раза спросил об этом, и я тебе ответил, — покосился на него Речник. — Вода уйдёт так же быстро, как пришла, бояться тебе нечего. Если будет совсем страшно — лети вон к тем деревьям, их точно не затопит. Ветер дул неустанно, пах водорослями, свежей листвой и — еле уловимо — горькими цветками Хумы. Фрисс хотел бы закрыть глаза и только дышать им — воздухом Реки, несущим жизнь… а не запах плавленого фрила, тухлятины и гари! Просветы в облаках широко раскрывались и тут же исчезали — ветер неутомимо гнал тучи на север.
Три дня грозовых ливней остались позади, вот-вот должна была наступить жара — такая же внезапная и свирепая, как недавние дожди.
Хиндикса хотела лететь, и только четыре каната, наброшенных на самые прочные пеньки, удерживали её над обрывом. Речник внимательно посмотрел на плавники — ему показалось, что корабль вильнул в воздухе — но нет, всё было в порядке, и хиндикса, и её печь, и дрова, и те, кто собирался на ней лететь…
— Нуску, повелитель негасимого света! Пусть зажгутся путеводные огни, пусть развеется холодный мрак! Ни-эйю! — голос Кессы был еле слышен за плеском волн и шумом водопада. Чёрная Речница стояла на каменной кромке над пещерой, сжимая в руке осколок известняка.
Мягкий зеленоватый свет, вытекая из ладони, переливался на мокрых камнях.
— Да не погаснут огни Нуску, — прошептал Фрисс, тихо отходя в сторону. На краю зимы, когда он привёз Кессу к истокам Канумяэ, они вместе установили камень-маячок над входом в пещеру. Он горел всю зиму, даже тогда, когда выбираться наружу приходилось сквозь узенькую щель под потолком, а от воя метели за дверью Инмес заползал в самый дальний угол и заворачивался в крылья. Кто видел этот огонёк, кроме самого Нуску, бога света, да ледяных демонов, ищущих добычу по берегам Реки, Фрисс не знал. Но не ему было смеяться над чужими богами… Чей-то плотик качался на волнах у самого берега, изредка налетая на обрыв. Речник подошёл поближе и увидел соседа — Менно из рода Сия пытался устоять на плоту и одновременно вылавливал что-то из чёрной воды в большую лохань.
— Хаэй! Менно! Осторожнее там, вода неспокойна! — крикнул Речник и свёл пальцы вместе, направляя руки на бурный поток. Созданное магией маленькое течение отнесло плот от камней. Менно кивнул в знак благодарности и поднял над головой что-то, выловленное из реки.
— Листовики всплыли! Вот, ловлю, надо снова закопать их, пока не замёрзли! — крикнул он. — А ты что, летишь куда-то? А Кесса?
— Вместе летим, — ответил Фрисс, заглянув в лохань — свежевылупившихся Листовиков он не видел лет пятнадцать, если не больше. — Король призывает на службу! И Кессу тоже. Присмотри за Инмесом, пока не вернёмся!
— Менно! Там рыба есть? Крупная? — Инмес уже пробрался на последнюю незатопленную тропинку и свисал теперь над водой, помахивая крыльями.
— Порог уже затопило, — вздохнула Речница, забираясь обратно на край обрыва. Фрисс поймал её, поскользнувшуюся на мокром камне, и втянул наверх. Зелёный маяк остался гореть над пещерой, медленно исчезающей под водой. Чёрные волны плескались о невидимую преграду на её пороге.
— Ничего там не осталось? — спросил Речник, глядя на Кессу. У неё за плечами висели на ремнях небольшой круглый щит и клыкастый шлем, а у пояса, рядом с сумкой, неярко светился длинный кинжал — трофей из глубин Хесса, с гардой из пары клыков Гиайна. Кесса накинула плащ — ветер над обрывом был не слишком тёплым — и кивнула.
— Агва говорят — чуть выше Ивы буря вывернула дерево, а оно разметало камни, — сказала она. — Поэтому вода не может уйти.
Посмотрим, что там?
— Мимо не пролетим, — пообещал Речник, подтягивая корабль к самой земле и забираясь на борт. Хиндикса, освобождённая от канатов, радостно закачалась на месте, но взлетать не смела. Кесса крикнула что-то ободряющее Квэнгину — тот, кажется, не услышал её за спором с Менно — и заняла место на носу корабля. Фрисс кинул пару соломин в печь и оглянулся на уплывающий вдаль берег — в последний раз перед долгим расставанием.
