Глава 7
Запах жареного мяса — весьма неплохой способ проснуться. Жаль только его омрачала не слабая боль во всём теле. Даже аккуратный подъём вызвал сильное головокружение и боль в груди, однако я всё же нашёл силы дойти до костра, где Сэр Кадоган жарил какие-то куски мяса. Кажется, его вчерашняя охота тоже была удачной. Он бросил на меня мимолётный взгляд, но не сказал ни слова, продолжая следить за приготовлением. Запах был великолепный — похоже, рыцарь носил при себе кое-какие специи.
Завтрак прошёл в молчании. Рыцарь внимательно следил за мной, видимо, отмечая имеющиеся в наличии ранения, а затем сходил к своим вещам и выудил оттуда колбочку из мутного, тёмного стекла, или чего-то на него похожего.
— Пей. — странник требовательно протянул мне местный эликсир.
На вкус было как помои. Но выпить пришлось. Никаких чудодейственных ощущений, впрочем, не было. Такое чувство, что просто выпил какую-то невкусную дрянь. Реальность полна разочарований: надежды на быстрое исцеление разбились в прах.
— Мы задержимся здесь на несколько дней. За это время ты должен прийти в себя. Запах ролтока, даже мёртвого, некоторое время будет отпугивать хищников ещё некоторое время — разразился наставник длинным монологом.
Следующие несколько дней мы провели на поляне. Я — в основном лежал и отдыхал. Сэр Кадоган споил мне ещё несколько похожих зелий, охотился, ходил за водой и устраивал мне длинные обучающие монологи — на этот раз, касающиеся быта походной жизни. Вопросов, которые я подспудно ожидал, он так и не задал. К третьему дню ребра и рука, что удивительно, почти перестали болеть — видимо, зелья всё же не слабо помогали. Кошку рыцарь освежевал и отрезал ей голову, сопровождая это длинной лекцией о ценности охотничьих трофеев. На четвёртый день мы двинулись дальше — медленно, осторожно, но уверенно. Чувствовал я себя сносно — однако ноющее чувство пустоты в груди всё не уходило.
Следующие дни путешествия прошли безоблачно — никто не нападал, мне становилось всё лучше, и через неделю мы достигли очередной охотничьей стоянки, которая, по словам учителя, находилась в полудне пути от города. Стоянка существенно отличалась от предыдущей — она являла собой большую пещеру с двумя входами, первый из которых находился в неприметном леске, а второй выходил на отвесной скале высотой в несколько десятков метров. Вид на закат с неё был живописный. Тут-то и состоялся наш серьёзный разговор, которого я ждал и опасался. Мы сидели на выходе из скалы, и солнце медленно скрывалось за Хребтом.
— Время поговорить. — рыцарь снял шлем и подставил лицо лучам заходящего солнца, несмотря на меня.
— Время — согласился я.
— Я чудовищно устал. Устал от секретов. Знаешь, работа странника — это не только путешествия и приключения, и радушные, и весёлые. Иногда мне кажется, что знати в любом королевстве крайне скучно просто сидеть и управлять собственными землями. Они вечно норовят впихнуть мне свою ужасно жутко секретную тайну, и посмотреть кому я расскажу её, путешествую, а потом с интересом наблюдать за кругами по воде. Как будто без этого мне заняться просто нечем. Это даже не преследуют выгоды — мне кажется, что люди любят обмениваться секретами просто ради развлечения. Молодым странникам, это возможно, доставляет удовольствие — кажется, что владеешь всеми секретами мира. Однако иногда клятвы не оставляют выбора... Кто был твоим наставником дома? — рыцарь неожиданно прервался и посмотрел на меня.
— У меня было несколько учителей. Мэтр, главный охотник, старший из воинов, отец...
— Значит, никто не был. — Качнул головой седовласый рыцарь. — Не самое частое явление. Такое бывает только с теми, кто не определился с дальнейшим жизненным путём. Обычно к 7–8 годам большинство детей уже определяются с дальнейшим жизненным путём, чаще всего следуя примеру родителей. А к 9–10 годам разбирают практически всех. Никто не предлагал тебе личное ученичество?
— Никто. — я покачал головой.
Проклятье! Кажется, я ненароком пропустил целый пласт местной культуры. Похоже, в понятие ученичества у местных входит нечто большее чем просто обучение навыкам и профессии.
— Дай угадаю: ты был рос любознательным парнем и спрашивал у всех обо всём, да? - Сэр Кадоган вопросительно поднял бровь
— Так и было.
— Ладно, я объясню тебе более подробно. Система наставничества — крайне важная вещь в нашем обществе, однако об этом не принято говорить напрямую. Всё и так знают, это подразумевается само собой. Обычно подобные вещи объясняет детям их первый наставник или другие дети, постарше. Наш мир жёсток и не прощает ошибок, поэтому обучение детей — одна из наиважнейших вещей, и подходы к этому были едва ли не первыми вещами, которым научил нас Отец. Доверие между наставником и учеником священно. Я не имею права раскрывать никаких твоих секретов, а ты, напротив, свободен делиться всем, что узнаёшь от меня. За жизнь человек может иметь несколько наставников, но это правило не меняется даже с окончанием обучения. У человека есть три этапа взросления: детство, молодость и мудрость. Именно воспитание учеников отделяет мудрых людей от молодых — будь ты хоть седым стариком, вряд ли кто-то будет воспринимать тебя всерьёз, не обучи ты хотя бы одного ученика. Поэтому для меня крайне дико видеть твоё недоверие и попытки скрыть что-то. И что весьма удивительно, я не понимаю, почему ты узнаёшь это всё от меня, в годы, когда уже должен знать всё это сам.
Рыцарь не понимал. Зато понимал я. Видимо, несмотря на все мои усилия и даже псевдоличность ребёнка, моё поведение слишком сильно выбивалось из образа поведения местных детей. Недостаточно, чтобы предпринимать что-либо, но достаточно, чтобы не особо усердствовать во взятии в ученичество, тем более что я проявлял равный интерес к абсолютно всем областям нового для себя мира. Похоже, местные просто не знали, как ко мне относится, а с детьми я особо не общался, полагая их бесполезными источниками информации. Большая ошибка. Получается, что все мои “Учителя” на самом деле давали мне минимум информации и навыков, и никто не собирался вести обучение всерьёз? Ведь действительно, если так подумать несмотря на обширность познаний, я всё ещё не имел никакой профессии. То-то они вместе с родственниками так обрадовались, когда я ушёл с сэром Кадоганом — ну как же, юродивый наконец-то нормальным человеком стал, профессии полезной обучиться!
Кажется, проблеск понимания первопричины всё же отразился на моём лице, и старый воин удовлетворённо кивнул.
— Ты понимаешь в чём дело. Видимо, не безнадёжен. Но это в прошлом — замок ты покинул, и, судя по всему, возвращаться не собираешься?
— Нет. Не собираюсь.
Хорошо. Меня интересует настоящее. Ты не доверяешь мне — а это недопустимо. Ученик должен доверять учителю, иначе обучение будет пустой тратой времени. Считаешь, что я угроза? Что я раскрою твои секреты? Ну, тогда выбирай. Я готов спрыгнуть вниз и разбиться по твоему слову. Здесь и сейчас и все твои тайны и мои подозрения умрут вместе со мной. Признаюсь, я давно устал от жизни, и подобное будет для меня облегчением. — Старик подошёл к краю пещеры и уселся на него, свесив ноги вниз.
Пожалуй, это был красивый жест. Юноша одиннадцати лет мог восхититься. Вот только я ни на миг не верил, что опытный, умудренный рыцарь хотя бы на мгновение может предположить, что какой-либо ребёнок скажет ему: иди и спрыгни со скалы.
— А альтернативы? — Нет, вариант спихнуть старикана со скалы выглядел весьма и весьма привлекательно. В самом деле, не самое плохое решение проблемы: здесь стоял выбор между устранением свидетеля и шансом получить полезные навыки. Но вдруг он блефует и перекинет меня через себя, и со скалы полечу я?
