Веспер наполнила грудь воздухом, собираясь с мыслями, но представить не могла, что она должна сказать и что вообще от неё ожидалось. Она точно знала, что вся комната была усыпана камерами и жучками. Да их же схватят немедленно! Ещё не поздно сбежать отсюда.
— Расслабься, звёздочка. Я позаботился о слежке. Никто нас не увидит и не услышит. Камеры выключены, пишущие устройства деактивированы. Выпьешь со мной?
— Они же заметят, что камеры выключены, — врождённая осторожность не позволяла Веспер так легко закрыть глаза на угрозу. Внутренняя сирена всё ещё гнала её прочь отсюда.
— Как вы все любите цепляться к словам, — вздохнул Алкид разочарованно, и забросил ногу на ногу. Острые коленки представляли из себя правильный треугольник. — Не заметят, если камера демонстрирует вчерашнюю запись пустой комнаты. Боже мой, успокойся. Садись, — он кивнул на свободный стул.
Веспер нерешительно прошла внутрь помещения. Ей казалось, что пол наполнен капканами и минами. Словно любое неосторожное движение могло стоить ей жизни. Наверное, все люди чувствовали себя так перед Алкидом. Или, как считала Веспер, должны так себя чувствовать, потому что всем своим видом он излучал опасность.
— Что… — попыталась задать Веспер вопрос, но по властному и сдержанному лицу Алкида догадалась, что открытого и честного ответа о том, что здесь происходит, она не получит. Поэтому вовремя сменила тему: — что в бутылке?
— Медицинский спирт. — Его рот разошёлся в широченной самодовольной улыбке. — Выпьешь со мной?
— Благодарю. Пожалуй, воздержусь. — Она села на чёрный стул с кожаной спинкой. Послушная, покорная. Как на собеседовании о приёме на работу в Акрополь. Когда-то так давно, почти в другой жизни.
Алкид разглядывал её долгим немигающим взглядом. Какими разными были эти глаза. Вроде оба зелёные, но один больше и темней, другой чуть суженный и светлый. Веспер слышала где-то, что зелёный — самый редкий цвет глаз. Чаще всего встречался у рыжих. Интересно, какие волосы были у Алкида до того, как он облысел? Она смотрела на голый череп, обтянутый бледной кожей, так, что под ней можно было разглядеть синеватые жилки. Словно раздетый манекен. Грудь была перетянута повязкой, но даже под тканью угадывались небольшие выпуклости. На его теле не было ни единого волоска. Спина сгорблена, живот плоский, но не рельефный, а мягкий, больше напоминал женский. Алкид — загадка природы, с какой стороны не взгляни. Веспер вспомнила сказания о мифических животных — голова петуха, крылья птицы, тело змеи, хвост льва и прочие замысловатые сочетания. Алкид словно сошёл со страниц одной из таких историй.
В его взгляде угадывалось самодовольство. Он прекрасно понимал, что она его разглядывала и позволял ей это. Ему несомненно нравилось, когда кто-то любовался им с таким неподдельным восхищением. Взгляд Веспер скользнул ниже пояса. На Алкиде были белые спортивные трусы.
— Боишься меня? — вдруг произнёс он, не сводя с лица хищной улыбки.
Веспер задумалась. До того, как она села, её трясло изнутри, но сейчас напряженные мышцы заметно расслабились. Она ощутила, как уверенность медленно наполнила её грудь, словно густой сигаретный дым. Дышать только всё равно было тяжело. Лёгкие защемило тисками.
— Ты не сдал меня? — спросила она прямо. Даже сама удивилась своей смелости. Обычно Веспер держала всех людей на расстоянии вытянутой руки. Особенно мужчин. Никому не доверяла, не переходила на «ты», не раскрывалась. Жизнь научила её держаться в тени.
— А ты думала, сдам? — Алкид продолжил игру в вопросы. И Веспер была уверена, что, если она не ответит прямо, он так и будет спрашивать.
— Да. — Ответила она, завершив партию.
— Я давно заметил, что кто-то подделывает договора и накладные на поставки оружия. — Признался Алкид. — Ты знаешь, они часто поручают мне всякие забавные задания. Например, вычислить крысу или найти причину несостыковки дебета с кредитом. Проверяют мои аналитические способности. Я быстро установил причину, но не знал, кто именно этим занимается, поэтому не стал им ничего говорить. А потом ты сама вложила мне в руки поддельный договор. Я подумал, что это очень занимательно и решил встретиться с тобой. Поэтому мы здесь.
Поэтому мы здесь, — повторила Веспер слова Алкида в голове. — Для него это всё игра. Он манипулирует всем и всеми, что происходит в Акрополе. Насколько он опаснее лидеров Ойкумены?
Алкид сполз со стола и плавно прошёлся по лаборатории, по-прежнему держа спину сгорбленной. Только теперь Веспер заметила, что он пришёл сюда босяком. Пальцы ног выглядели нежными и аккуратными, ногти ухоженными.
— Тебе не о чем беспокоиться, как я уже сказал. Я отослал твой договор и уже подменил данные в компьютере доктора Хриса. Никто за пределами этой комнаты ни о чём не догадается…
— Спасибо! — вырвалось у Веспер. Тиски, сдерживавшие её лёгкие, наконец, переломились.
Алкид замер с занесённой над полом ступнёй, отреагировав на слово, словно на вырвавшуюся из клетки птицу.
— Ты знаешь, почему я это сделал? — спросил он, опустив ступню и продолжив хаотичные перемещения по лаборатории. Веспер могла только догадываться, зачем он ходил взад-вперёд. Может, хотел, чтобы она разглядела его со всех сторон? В ответ Веспер покачала головой. — У тебя глаза не такие, как у других.
— Что вы… ты имеешь в виду? — Веспер смутилась.
— Ты знаешь, как я попал в Акрополь?
— Нет, я не знаю. — Сказала Веспер, неуютно поёжившись на стуле.
Алкид сделал ещё один глоток из бутылки. Скривился и облизал потрескавшиеся губы.
— Я рос в приюте. Очень много родовых травм, хронических болезней, физических аномалий. Там просто ждали, когда я сдохну, поэтому не учили меня говорить или ходить. Не занимались мной. Они считали, что я умственно отсталый урод. Другие дети приходили посмотреть. Издевались, тыкали булавкой и ждали, когда я завизжу. А я не кричал. Только продолжал дышать.
Веспер потёрла плечо. Ей показалось, что в помещении резко похолодало. Только теперь голос Алкида перестал звучать таким радостным и насмешливым, в нём загремела злость.
— Ещё они стягивали одеяло и пелёнки, чтобы посмотреть на чудо. Странной диковиной — вот кем я был для них. Уродец, ошибка природы, отброс. — Веспер показалось, что Алкид абстрагируется. Словно говорит о ком-то постороннем. В железе его голоса слышалось презрение к этому младенцу-мутанту. Как-будто он был одним из тех детей, которые развлекались, издеваясь над слабым. Не этим ли Алкид занимался теперь? — На моё счастье, Акрополь запустил новый проект «Перфекция». Они хотели создать высшее существо, превосходящее их самих, новый биологический вид. Для этого эксперимента не подходили простые мальчики и девочки. Акрополь стал собирать детей-андрогинов по всей Ойкумене. Всё во славу науке. За их тела предлагали солидные выплаты. Многие приюты, и мой не стал исключением, уже вели с ними работу — поставляли образцы. Органы, мертворождённых детей-уродцев, смертельно больных сирот. Я бы сказал, что это были тёмные времена, но боюсь, что за двадцать лет ничего не изменилось. Конечно, меня продали при первом же требовании. Вот так я и попал в Акрополь. Подопытным кроликом. — Зелёные глаза горели от спирта и ярости. Веспер почудилось, что он сейчас обратиться в страшное чудовище. Огнедышащего дракона с головой льва и ногами лошади. — По смешной иронии, я оказался единственным, кто подошёл. Все двадцать лет, звёздочка моя, они лепили из меня свою «Перфекцию». То, как видели её. Прекрасную, гениальную, совершенную. — Алкид величественно развёл руки в стороны. — Ты видишь её? — Веспер услышала, как в его голосе появились ласковые женские нотки, совсем как мёд.
Она не знала, что ответить. Перекроенный сто раз, перешитый по всем возможным швам, Алкид представлял из себя удивительное зрелище. Но назвать его красивым? По меркам Веспер Акрополь обладал слишком извращённым представлением о красоте.
Но глядя на Алкида она отчётливо видела кем он являлся на самом деле — мысль. Алкид представлял собой физическое воплощение мысли. Только в самом богатом воображении можно было создать нечто похожее на него. Гениальное, уникальное, ужасное. И эта мысль не могла не восхищать.
