Когда же землянин увидел крошечные капельки влаги и маленькие плоды на ветках, то он устроил настоящую охоту. Он крался на цыпочках, полз, совершал гигантские прыжки. И каждый раз безмозглые растения оказывались быстрее. Эволюция научила в совершенстве спасаться от охотников за водой.
Костя выдохся через пятнадцать минут. Упав на песок, он восстанавливал дыхание и лихорадочно искал способы, как добраться до кустов. Вид листьев, покрытой каплями росы, буквально сводил с ума. Наблюдая, как в нескольких метрах впереди из песка показались кончики тонких веточек, как появляется кустик полностью, распускает ветви в стороны и разворачивает листья, Костя вспомнил рассказ гида в Египте. Немолодой мужчина, россиянин, историк‑египтолог, переехавший на постоянное проживание в эту страну и нанявшийся сопровождать толпы туристов к пирамидам, с интересом рассказывал, что пирамиды могут быть не только местами погребения усопших фараонов, но и искусственными сооружениями для обеспечения водой засушливых районов. Предположение не подтверждено, но куча предпосылок для этого есть. Тот же гид даже нарисовал простенькую схему, как получить воду хоть в Сахаре, хоть на плато Наска. Всего лишь гора щебня и камней, а в основании что‑то вроде чаши. Проходя сквозь щели между щебнем, воздух охлаждался, конденсат оседал на голышах в центре и капля за каплей стекал вниз, превращаясь в крохотных ручеёк.
Желание выжить подстегнуло память землянина. Уже через минуту он лихорадочно рылся в руинах, собирая каменные обломки в кучу и постоянно смотря на небо: не мелькнёт ли красный отблеск небесного убийцы.
Через час перед ним возвышалась гора всевозможного мусора ‑ обломки строительных блоков, закаменевшие куски глины, раствора, осколки от тех же блоков, которые доводили на месте под нужный размер, сотни черепков от кувшинов и ваз.
Выбрав целое дно от самой большой вазы, Костя поставил её на дно ямы, выкопанной рядом со своим укрытием под колонной. В неё наложил прочие черепки, стараясь, чтобы те плотно не соприкасались друг с другом. Сверху навалил камней, стараясь выбирать наиболее гладкие, без трещин и пор. Крупные блоки расставил вокруг, чтобы не раздавили хрупкие черепки. Через полтора часа перед ним стояла пирамида почти в его рост и шириной в основание около трёх метров. Стенки сделал с небольшими зазорами, чтобы промеж камней мог проходить воздух и ветерок.
Остаток времени до восхода солнца провёл в поисках пищи. Поймал несколько мелких скорпионов и каких‑то жуков с большой палец на руке. Аккуратно, чтобы не превратить в кашу, прибил насекомых камнями и отложил в сторону. Потом, когда камни превратятся в раскалённую печь, можно будет поджарить 'дичь'. Сырой эта пакость в рот не лезла, несмотря на то, что без еды Костя уже почти сутки. Попутно облизывал все камни, на которых выступила роса. Язык после этого почти до дыр стёрся, но зато удалось немного приглушить умопомрачающую жажду.
Жарить начало почти сразу, стоило светилу показать самый краешек себя. Ослепительно‑белый шар медленно поднялся над небосклоном и начал свой неспешный путь. Костя забился в своей норе, мечтая о наступлении вечера. Каждую минуту он бросал взгляд на пирамидку камней, на её основание, где сквозь небольшое отверстие чернел край расколотой вазы.
Через час смотрел лишь раз в пять минут. После второго ‑ каждые полчаса. Наступил полдень, и воздух раскалился до невероятных температур. Даже вчера было не так жарко. Костя заскрипел зубами от злости на гида, оставшегося на далёкой Земле. Он там вкусно ел, много пил, носил правильно подобранную для пустыни одежду и получал неплохие деньги за то, что проводит в песках своё время.
Не вытерпев, Костя наполовину выбрался из‑под колонны и сунул руку в пирамидку. И вздрогнул, когда кончики пальцев коснулись холодного и влажного края вазы. Сердце бешено застучало, вновь вспыхнула надежда. Как в детстве, когда ел варенье, Костя слизал с пальцев такую вкусную воду. Крохи для организма, но сам факт того, что пирамидка действует, вернул интерес к жизни. Уже и воздух был не так горяч, солнце казалось чуть милее.
Через час Костя вновь полез к чаше. Надеялся, что воды наберётся побольше, и он сможет хотя бы приглушить жажду. К сожалению, всё было не так. Всё та же крошечная лужица у самого края чаши. Влаги там наберётся с колпачок от походной фляги, не более.
Причину нашёл, когда в отчаянии разобрал часть пирамидки ‑ чаша в основании треснула! Хоть и казалась толстой, но под весом черепков и голышей не выдержала и раскололась. Или уже была повреждена, Костя в темноте просто не заметил. Как бы то ни было, но полдня работы пирамидки ушли в песок.
Пришлось разбирать всю конструкцию, закапывать в песок чашу под наклоном, чтобы вода миновала трещину, и вновь возводить пирамидку. Адская работа под палящим солнцем. Хорошо одно ‑ воды ушло много, впитавшись в песок под чашей. Этот песок Костя собрал в холст и отжал над крупным черепком. Вышло стакана полтора. Мутная, с песчинками и отдающая потом вода показалась слаще самого дорого коктейля из фруктов.
Песок, всё ещё влажный, Костя бережно ссыпал в своё укрытие и прикрыл песочком сухим, чтобы влага не так быстро испарялась. Закончив с пирамидкой, Костя с насаждение растянулся на прохладном песочке.
Через три часа с края чаши закапала вода. На этот раз кристально чистая, холодная, отлично утоляющая жажду! Костя пил её мелкими глотками, и при этом его почерневшие и растрескавшиеся губы улыбались. Он будет жить! Жить, несмотря ни на что.
Глава 3
Вторую неделю Костя шёл по пустыне, и конца той не было. Иногда встречались развалины, похожие на те, которые чуть не стали его могилой. Какие‑то выглядели посвежее, другие чуть ли не по самые верхушки стен занесены песком.
Облегчение наступило на четвёртый день, как он покинул развалины. Жара уже не так действовала на организм, нормально дышалось, мозг не стремился свариться в черепе. Старая кожа давно сползла лохмотьями. Под ней наросла новая, необычного цвета с бронзовым оттенком, стойко выдерживающая злые солнечные лучи. Тело привыкло к пеклу и научилось экономить каждую каплю влаги. Каждые полчаса Костя делал несколько глотков из небольшого, полуторалитрового медного мятого кувшинчика. Его он нашёл в первых развалинах на третью ночь, когда собирал камни и черепки для ещё одной пирамидки.
Закопчённый до угольного оттенка, смятый в лепёшку кувшин был брошен бывшими хозяевами как ненужный. Но для Кости он был дороже мешка с золотом. С трудом вернув ему прежнюю форму, землянин нанёс на посудину цепочку рун. И когда на внутренних стенках появились первые капли конденсата, которые неторопливо поползли вниз, собираясь на дне в крошечную лужицу, Костя счастливо засмеялся. Этот невзрачный кувшин был билетом к обжитым местам.
