Ознакомительная версия.
Сотня пересекает поле, начинает подъем по невысокому склону и входит в дождь. Все вокруг наполняется звуками падающей наземь влаги. По моему плащу текут грязные ручейки, и хочется плотнее в него закутаться. Но мы уже рядом с врагом. Сквозь дождевую пелену видны деревья, крупные столетние дубы, и под одним из них что-то шевелится. Это враг! Я выхватываю свой черный ирут. И перекрывая шум дождя, кричу:
— Вперед!
— А-а-а-а!!! — поддерживают меня воины и по широкой истоптанной копытами лосей и оленей дорожке, сотня влетает в рощу.
Слышится неразборчивый одинокий вскрик. Наверное, это дозорный, которого убивают мои дружинники, пытается предупредить своих товарищей и поднять тревогу. Одновременно с этим дождь из ливня вновь превращается в обычную морось, и мы вылетаем на просторную поляну, которая заполнена большими кожаными шатрами, где отдыхают нанхасы, и из некоторых с оружием в руках выскакивают люди. Однако поздно они очнулись. Мы уже здесь и влетаем прямо в этот небольшой палаточный городок. Лошади давят людей, щелкают арбалеты, и острая сталь наших клинков сверху вниз опускается на головы врагов.
— Хей-я-я! — ударяя каблуками сапог бока боевого жеребца, я взбадриваю его, и он грудью сбивает наземь одного из северян, который оказывается на моем пути.
Кованые копыта опускаются на голову упавшего человека и слышен хруст костей. Конь чувствует кровь, бесится, мчится на палатки и вот передо мной оказывается еще один противник, крепкий мускулистый мужик с ятаганом в руке. Повод влево, жеребец огибает противника, а я приподнимаюсь на стременах и с потягом рублю черепушку северянина. Заслониться или отскочить в сторону он уже не успевает и рукоять ирута сотрясает отдача. Удар прошел! И враг валится наземь. Что с ним можно не гадать. Голова рассечена так, что мозги видно. Тем более что мне некогда на дело своих рук смотреть, так как передо мной новые противники, два закутанных в плотные темные плащи бойца, которые спустились с вершины высокого дуба, наверное, это дозорные, которые прошляпили наш подход. У обоих северян в руках что-то вроде коротких алебард, смесь топора и гизармы. В любом случае они серьезные противники, и вдвоем нанхасы могут меня прикончить.
Сознание привычно тянется за "Плющом", спящим под моим сердцем боевым заклинанием, и кмит отзывается. Но слева от меня щелкает тетива арбалета, и мимо проносится короткий болт, который вонзается одному из моих противников прямо в раскрытый рот. Я вижу, как вылетают зубы северянина, а сам он, без вздоха и крика, захлебываясь кровью, рухнул сначала на колени, а затем уткнулся лицом в грязь. Отличная работа! Надо будет отметить воина! Но это потом. А пока пора разобраться со вторым вражеским дозорным.
Ирут опускается на противника. Стремительный росчерк черного металла, от которого трудно защититься. Однако северянин боец не из последних. Его оружие резко поднимается вверх и встречает мой клинок. И оставив на алебарде зарубку, меч отскакивает. Снова удар! И опять враг его отбивает. После этого противник перехватывает древко, видимо, хочет рубануть меня по ноге или коня задеть. Но я не сам по себе в этом бою. Рядом со мной верные воины, и один из них, проносясь мимо, саблей, походя просек северянину плечо. Машинально, нанхас прогнулся назад, и тут же в его горло вонзается острие черного ирута.
На этом мое участие в бою закончилось. И успокаивая жеребчика, я придержал его, стал похлопывать четвероного товарища по вороной шее и наблюдать за ходом боя.
— Режь гадов! Смерть им! — слышу я дикий рев Квиста, который сегодня мстит за своего друга десятника Суврата, погибшего в прошлом нашем походе в северные пустоши.
— Убивай! — подхватывает его слова другой сержант, кажется, Амат.
— Бей! Круши! — разносится по всей поляне густой бас сержанта Нереха.
— Убивай!!! — вторят своим десятникам воины.
Звон клинков. Ржание лошадей. Рев умных боевых лосей, которые чуют схватку и гибель своих хозяев, но не могут сорваться с места и примчаться к ним на помощь. Яростные крики воинов. Стоны раненых. Хрипы умирающих. Шорохи палой листвы, шум дождя и топот копыт. Все это смешивается, сплетается, и какофония звуков накрывает лагерь наших врагов, которые быстро пришли в себя и стали стягиваться к самому центру стоянки, к большому раскидистому дереву. Вот их пять человек. Затем уже десять. К ним присоединилось трое. Еще четверо. И вот-вот, пользуясь тем, что дружинники добивают их товарищей и рассеяны между шатрами, они постараются пойти на прорыв, спрятаться среди деревьев или броситься в реку. Шансы на спасение у них неплохие, но невдалеке находится Эри Верек, которому я кричу:
— Эри не спи!
Верек понимает, о чем я. Он вскидывает вверх левую руку, где на цепочке болтается боевой амулет, смотрит на группу ощетинившихся стальными клинками нанхасов и его губы шевелятся. А затем от артефакта в сторону врагов устремляется огромный рой быстрых зеленых светлячков, которые накрывают все пространство вокруг древнего дуба. И как всегда, "Зеленая Пыль" работает превосходно, все же староимперский артефакт, а значит, по умолчанию, надежный. Ослепленные северяне бросают оружие и хватаются за свои глаза, а мои дружинники налетают на них и режут врагов, словно баранов. И опасаясь того, что не останется пленников, повышая голос, я командую:
— Сержант Амат! Взять трех пленных!
— Есть! — откликается бывалый партизан.
Конем сержант наезжает на ошарашенных и ослепленных вражеских бойцов. Одного за другим он выбирает из пока еще живых людей тех, кто перед смертью расскажет нам о главном стойбище Океанских Ястребов вблизи горы Анхат и силах врага. Один! Второй! Третий! Конные воины из десятка Амата выхватывают людей из общей массы и оттаскивают их в сторону, к ближайшему шатру. И когда мой приказ выполнен, сержант отъезжает в сторону, дает отмашку рукой, и северян добивают.
Несколько воинов спрыгивают с лошадей. Они оказываются среди нанхасов, и мечами, без всякой жалости, рубят их. Окровавленные клинки ирутов и сабель размеренно взлетают над шлемами дружинников и опускаются вниз. Кто-то из наших врагов пытается прикрыться руками, и ему рубят конечности, а иные, ничего не видя, хотят отползти в сторону. Но это бесполезно! От дружинников не уйти и не спрятаться. И спустя всего пару минут возле дуба остались только изрубленные мертвые тела, из которых на грязную изгвазданную землю вытекала живительная красная руда.
Все! Победа! Безвозвратных потерь в моей сотне нет, и только шесть человек имеют легкие ранения. Очередная схватка за нами. И спрыгнув с коня, я приказал пяти десяткам дружинников прочесать всю рощу. Еще два десятка должны заняться оленями и лосями, которых придется убить, потому что отпускать ездовых животных нельзя, ибо они сразу же устремятся к зимнему лагерю Океанских Ястребов, так их приучили. А остальные три десятка воинов должны поставить под освободившиеся навесы наших лошадей, собрать трофеи, большую часть которых мы бросим, а затем очистить поляну от трупов и поднять упавшие шатры, в которых мы сможем спокойно выспаться и обсушиться.
Ознакомительная версия.
