Ознакомительная версия.
Основатель стоял и смотрел ей вслед. Голод вспыхнул в нем с новой силой, но неповоротливая «добыча», источающая усталость и запах дешевых духов, не вызывала аппетита. К чему торопиться, когда теперь к его услугам весь город.
Улицы были засыпаны снегом и освещены разноцветными огнями, похожими на новогодние гирлянды. В темном, чистом небе редкими клочками проплывали тонкие облака. Холодный воздух казался прозрачным как стекло, но все же в нем неведомо откуда веяло весной. Первое, робкое, едва ощутимое дыхание.
Атум неторопливо шел по улице, посматривая по сторонам.
За стеклами многочисленных кафе, словно на ярко освещенных витринах, сидели люди. Ели, пили кофе, разговаривали. С вновь вернувшимся любопытством Основатель рассматривал их – таких похожих на него и абсолютно чужих. Существа, созданные им, были гораздо ближе и понятнее, чем эти…
Он прислонился к столбику остановки, глядя на прохожих и машины, проносящиеся по шоссе.
Единственный, кто был нужен ему во всем этом диком, заснеженном городе, – клан Кадаверциан. Его следовало тщательно оберегать, отсекать лишних – тех, кто пытался заполучить поддержку некромантов, их участие, защиту… Всех, кто скрывал от него правду и выдавал желаемое за истину.
– Я бы мог вернуть вам потерянную магию, – произнес Атум тихо, обращаясь к пустоте, заполненной холодом, движением безликих людей и гудками автомобилей. – Но примете ли вы ее?..
Он испытывал чувство, похожее на голод, – всё усиливающееся желание считать этот клан своим. Принадлежащим себе.
«Мне нужна помощь, – думал он. – Не бездумное, слепое поклонение, а дружеская, надежная поддержка. Впрочем, стоит ли рассчитывать на это сейчас…»
Кланы сломаны, разъединены, одурачены. Одни превратились в беспомощных марионеток гин-чи-най, другие – их верные слуги. Есть от чего прийти в ярость. В первых обращенных людей было вложено стремление держаться как можно дальше друг от друга, чтобы не возникло случайной вражды, столкновения интересов, непонимания. А их заставили сражаться. Тратить силы на бессмысленные войны. И теперь ему придется играть на чужом поле… на этом разъединении…
Я слышал его размышления, понимая – единственное, что я могу делать сейчас, – собирать информацию и ждать. Сопротивляться его воле бесполезно, но рано или поздно мне должен представиться шанс…
В глупой суете, происходящей вокруг, Основатель вдруг почувствовал яркий знакомый всплеск. К тротуару подкатил черный лимузин, остановился, разбрызгивая свет, оседающий на его полированных боках. Задняя дверца приглашающе распахнулась. В глубине салона темнел неподвижный женский силуэт.
Фелиция.
Одна.
Он быстро подошел к машине. Сел рядом с мормоликаей и, прежде чем она успела что-то сказать, склонился над ее рукой, лежащей в облаке темных мехов, прижался губами к ледяным пальцам. Леди дрогнула внутренне. Надлом, который я продолжал чувствовать в ее душе, стал еще глубже. Она винила себя в том, что произошло… могло произойти со мной и страстно желала, наконец, узнать правду.
Основатель медленно выпрямился. Фелиция пристально, не отрываясь, смотрела в его лицо, пытаясь найти в нем чужую, враждебную, опасную тень. Не находила, но ее тревога отчего-то усиливалась все больше.
– Вы приехали одна, – сказал он, не выпуская ее ладони, взглянул в сторону водителя и добавил: – Себастьян не в счет.
– Ты почувствовал бы угрозу и не подошел, – ответила Леди с легкой улыбкой, хотя в ее душе продолжала разливаться непонятная мне боль.
– Вы перестали закрывать от меня свои чувства.
– Нет. Просто ты стал читать глубже.
Она замолчала, деликатно освобождая руку, отвела взгляд в сторону, а потом произнесла холодным тоном, который, как и ее улыбка, не мог обмануть Основателя:
– Ты получил силу Рамона, ведь так?
– Я вернул Рамону силу, – уточнил Атум, с удовольствием глядя на ее точеный античный профиль в обрамлении теплых, мягких завитков волос. – Спас его от мести гин-чи-най, а тебя от тягостного выбора кем пожертвовать: близким другом или любимым учеником. Ты ведь любила Дарэла, а он, глупец, не мог не только понять, но даже почувствовать этого. В отличие от меня. Впрочем, ты и сама осознала это, только когда начала терять его.
Фелиция посмотрела на собеседника широко распахнутыми прекрасными глазами, наполненными сиянием Эгейского моря и отчаянием.
– Мне очень жаль, – сказал Атум со всей возможной искренностью. – Но моя сила неуправляема. Он не смог бороться с ней.
– Что стало с Дарэлом? – спросила леди тихо.
– Его личность слилась с моей. Не уничтожена, – возразил он на ее невысказанный, тревожный вопрос. – Сознание Дарэла наполнено моей памятью, а мое – его воспоминаниями. Я – это он, в какой-то мере. Его чувства – мои. Но я – не хочу скрывать этого – сильнее, опытнее. И гораздо старше.
Фелиция на мгновение прикрыла глаза и произнесла громко – так, чтобы слышал водитель:
– Себастьян, мы можем ехать.
Машина легко тронулась с места. Яркий свет с улицы пополз по салону, заливая его разноцветными огнями. В глубине зрачков Леди дрожали отблески далекой магии, но она понимала, что нет смысла призывать ее. Дипломатия в некоторых случаях сильнее волшебства. Бессмысленно защищаться от собеседника, который не намеревается нападать и смотрит столь проникновенно.
– Ты не убила Дарэла, когда он начал собирать силу кланов. А меня уничтожить теперь невозможно.
Фелиция знала это. И, как ни странно, в какой-то миг кроме тоски по потерянному, как она думала, ученику почувствовала почти облегчение от того, что ей не придется больше убивать своих друзей. Всех тех, кто становился опасен для ее потусторонних наблюдателей.
– Кто еще знает о том, что… вы…
Он снова взял ее за руку и мягко поправил:
– Не надо обращаться ко мне столь официально.
– …о том, что Основатель возродился?
– Никто, кроме тебя, Фелиция.
Недоверие в ее взгляде на мгновение стало глубоким, почти осязаемым. Чувства снова затянуло корочкой прежнего льда.
Мормоликая молчала. Ее практичный ум заглушил, наконец, эмоции. Леди была не настолько наивна, чтобы принимать на веру каждое слово, произнесенное им. Да и внешность Дарэла не могла служить для Атума мгновенным гарантированным пропуском к ее полному доверию.
– Вас всех обманывали, – пояснил он, стараясь придерживаться прежнего доверительного тона. – Веками. Тысячелетиями. Безумная злобная тварь придет из тьмы и уничтожит весь мир. Так говорили обо мне?
– Да. Но чего же вы… ты хочешь на самом деле?
Он подался вперед, сжал ее ладони, улыбнулся и ощутил, как сильно забилось сердце Фелиции. Она опять увидела своего прежнего Дарэла.
Ознакомительная версия.
