Но больше всего Одона удивили столичные сыщики - Сеул и Дербитто стояли возле кареты будто памятники воплощения трезвости. Пулио расположился рядом с кучкой серьезных ребят, заковывавших в кандалы тройку мужчин. Самое удивительное - у этого молодца больше не было синяка, и смотрел на мир он в оба глаза.
- Пулио, твой глаз уже смотрит? - Одон не сдержал изумление.
- А куда он денется, - невозмутимо ответил сыщик.
- Что все это значит?! Я только что видел вас всех троих: вы были так пропитаны вонючим бухлом, что от вашего дыхания мухи на пол сыпались! А сейчас вы выглядите так, будто ноги вашей никогда в трактире не было!
Сеул, усмехнувшись, скупо пояснил:
- Все сыщики хорошие актеры - при необходимости могут сыграть даже женщину беременную, не то что пьяницу.
- Так вы что, решили бродячий балаган устроить, для заработка, и тренировались?!
- Нет Одон - мы ловили рыбу на живца.
Нуриец, не сдержавшись, хлопнул себя по голове, яростно выпалил:
- Если вы мне немедленно не скажете, что это было, я здесь устрою что-нибудь плохое!
- Одон, не горячитесь, - мягко попросил Дербитто. - Господин Сеул под своими словами подразумевал способ ловли преступников на приманку - жертву. В нашем случае мы ловили людей из шайки похитителей. Им, разумеется, мы все безумно интересны - нечасто ведь у них такие потери бывают. В то же время они понимают, что мы умеем себя защищать, и побеседовать с нами будет непросто. А без разговора никак - им нужно знать, что нам известно, откуда мы вообще взялись, и каковы наши планы. То, что им могли рассказать в управе, явно недостаточно. Вот и пришлось нам целых три дня пьяных дураков из себя изображать. Пьяный легкая добыча - даже охрана рано или поздно даст маху, и кого-то из нас должны были попытаться схватить. А на этот случай у нас по округе свои люди караулили - далеко уйти не дали бы никому.
- Так они схватили меня, перепутав с вами?! - не понял Одон.
- Сомневаюсь. Видимо они знали о вашем участии в разгроме их логова, и решили, что вы достойная добыча. Вот только они не рассчитали, что мы и за вами следили.
- Не понял! Вам же запретили продолжать это дело!
Сеул, усмехнувшись второй раз, возразил:
- Ошибаешься - нам разрешили отдохнуть, но никто при этом не запрещал нам продолжать работать. Конечно, на свой страх и риск. Возможно, наместник будет несколько недоволен, но формально мы в своем праве.
- А все эти ваши помощники откуда взялись?!
- Господин префект крайне недоволен тем, что на его территории нагло действует целая организация похитителей, и с радостью предоставляет нам любую помощь. Мы решили, что не стоит использовать помещения управы, там слишком много посторонних глаз. Будет нехорошо, если бандиты узнают о наших действиях.
- Да и в сарайчике удобнее, - отозвался Пулио. - Это тебе не в подвале управы работать, под надзором городского совета. Там, прежде чем пару иголок под ноготь загнать, придется долго разрешение ждать. А тут нам бумаг не надо, правда, Тикль?
Палач, перебирая на столе свои зловещие железяки, кивнул:
- А зачем мне бумаги? Мое дело маленькое: ноздри вырвать, или прижечь что-нибудь, а с жалобами пусть столичные господа разбираются. Я вообще с такой работой грамоту почти позабыл.
Одон, кое-как призвав свои разбегающиеся мысли к порядку, обернулся к скованным похитителям, зловеще осклабился:
- А давайте я им сам сейчас яйца отрежу - без палача справлюсь. Обнаглевшие бродяги - осмелились поднять руку на человека семьи Ртчи!
Палач, недовольно поморщившись, сокрушенно вздохнул:
- Ну что вы за люди, нурийцы?! Готовы в хрустальные вазы гадить, лишь бы гостиную завонять! Яйца это вещь тонкая - отрезать недолго, а ведь назад уже не поставишь. Нет, вы не подумайте плохого - я не имею ничего против отрезания, но зачем же так грубо обращаться со столь ценным материалом? Вот отрезал, и что дальше? Покричит, да перестанет, и уже не прижмешь угрозой - дело-то сделано окончательно. А вот если осторожненько мошонку надрезать и яичко клещами сжать, да по верхушечке ногтем щелкнуть, то ведь совсем другое дело получается. Клиент орет так, что у крыс тюремных роды преждевременно начинаются, и готов к честному разговору. Понимает ведь - мы это дело можем повторить очень много раз. А можем и вовсе отрезать - это ведь покажется ему еще более болезненным. Молодой человек - боль сама по себе ерунда, человека страшит лишь ее ожидание. А если разом отчикать все это нежное дело, то чем пугать? Да нечем уже. Так что не будем торопиться.
Одон внимал словам профессионала внимательно - не будучи глупцом, при любой возможности старался приумножить свои познания. Рассказывая нурийцу о тонкостях палаческого ремесла, Тикль ни на мгновение не прекращал подготовку к чему-то неприятному. Разложив над жаровней последние железяки, он бодренько отрапортовал:
- У меня все готово. С кого будем начинать?
Сеул пожал плечами:
- Вам виднее. Хотя для начала надо попробовать поговорить с ними без всего этого.
Повернувшись к побледневшим пленникам, дознаватель спросил:
- Кто из вас главный?
Глазки у всех троих забегали, но затем как бы сами собой взгляды парочки устремились на третьего - самого невзрачного из преступников. Низенький, неряшливый, нездорово пухлый, с лицом столь красным, что об него можно свечи зажигать.
- Вытащите кляп у этого, - приказал Сеул.
Палач быстро исполнил указание. Толстячек, сплюнув сгусток слюны, злобно прошипел:
- Я горожанин в третьем колене, меня можно пытать лишь в ратуше, и только после разрешения городского совета.
Сеул покачал головой:
- Уже нет: в такое время мы имеем право не дожидаться разрешения, если дело идет о преступлениях первой категории.
- Разве нурийца в ящик закрыть это уже первая категория? - с деланным изумлением протянул бандит. - За это вообще-то награждать положено - хорошее ведь дело! И вообще: какое такое время?
- Дело не в нурийце - и вы это прекрасно понимаете. А насчет времени... Армия Хабрии сегодня утром вторглась на территорию Северной Нурии. Северная Нурия одна из стран Альянса, таким образом Империя сейчас находится в состоянии войны.
- О чем вы?! Какая война?!
- Удивлены? - усмехнулся Сеул. - Я же сказал - сегодня утром. Новости просто не дошли до широких масс, но нам они уже известны. Любая война это автоматическое военное положение в сопредельных пограничных провинциях, в том числе и в Тарибели. Законы военного положения позволяют многое. Мы, к примеру, можем оставить вас без всего, что только можно отрезать у мужчины, и до скончания жизни ваш обрубок будут таскать шайки нищих, используя для выклянчивания подаяний - военное положение допускает применение пыток с увечьями для государственных преступников. А ваша шайка похитителей действует по многим провинциям и под определение государственного преступления подпадает. Ну так как - желаете говорить со мной или с Тиклем?