— Олза не справится, — сказал Эйнор спокойно. — Странно было даже, что ты подумал о нём; он затеет скандал в первом же месте, где ему подадут вчерашнее пиво.
— Я подумал о нём, потому что он — мой сын, а это дело смертельно опасно. Северней Восточного Тракта человеку пропасть ничего не стоит.
— Я готов ехать, — сказал Эйнор.
— Тогда слушай и запоминай. — Нарак положил на карту ладонь. — Поедешь через два дня. Не один. Возьми с собой одного-двух человек, которым веришь, как себе. Но и им не скажешь ничего о цели пути.
— Возьму Фередира, — решил Эйнор. Нарак мельком посмотрел на воспитанника:
— Своего оруженосца?.. Возьми, он и вправду надёжный мальчишка… Сперва, — палец князя проехал по карте, — вы отправитесь в Аннуминас.
— В Аннуминас?! — На этот раз Эйнор дёрнулся, словно его встряхнули за плечи. — Но там же…
— Там вас будет ждать Тарланк сын Миндара. Он твой родич — из рудаурских нуменорцев. От него подробно узнаешь, как обстоят дела в Рудауре. Если то, что он расскажет, покажется тебе достаточным — поедешь дальше по Восточному Тракту в Раздол. И там просто перескажешь мастеру Элронду сегодняшний наш разговор. В Раздоле узнаешь об эттенблатских и ангмарских новостях. И левым берегом Бесноватой вернёшься сюда. Если же… — Нарак задумался. — Если же то, что скажет Тарланк, покажется тебе недостаточным, ты тоже поедешь в Раздол. Но у Буреломного угорья свернёшь на север, в Рудаур и Эттенблат. Посмотришь всё сам. Дальше Эттенблата забираться не смей. Гляди в оба глаза, слушай в оба уха и дыши через раз.
— Буду слушать в четыре уха и глядеть в четыре глаза, — спокойно ответил Эйнор. — Но что мне делать, если я встречу артедайнскую стражу? Аннуминас — их земля.
— Ничего не делать, — ответил Нарак. — Артедайнцы отвернутся. А случись что — помогут.
Эйнор кивнул. Нарак помедлил, разглядывая своего воспитанника. Потом снял с левого указательного пальца перстень — широкий серебряный обруч испещряли чёрные витки орнамента, а в центре раскрытой лилии лежала голубоватая жемчужина. Эйнор быстро повёл глазами — если что-то и было в Кардолане священным для всех, то это Венец Мечей, лежавший на волосах князя; Кьюлл — родовой меч, который держали в своих руках ещё прямые наследники Элендила, правившие когда-то Кардоланом… и эта вещь. По легендам Калан Айар был сработан кем-то из сыновей Феанора и неведомыми путями, кто знает, на чьих руках, добрался в Средиземье. Предок Нарака, третий князь Кардолана Голлор, принял Калан Айар из рук умиравшего от орочьей стрелы Магора, последнего из потомков Элендила, правивших княжеством… Это было давно. Очень давно. Но перстень-то был куда древнее — он пережил Нуменор, он пережил великие земли на Западе, которые тоже, намного раньше, поглотило море — и в которые мало кто и верил уже… Жемчуг живёт недолго — две, три, ну четыре сотни лет, не больше. Но в Калан Айар был вделан вечный жемчуг. Жемчуг с берегов Валинора.
Эйнор верил. Поэтому задержал дыхание, когда Нарак взял его руку и надвинул перстень на тот же палец, на котором носил сам. Странное дело. Пальцы князя были почти вдвое толще пальцев юного нуменорца, и перстень не был князю тесен… но не болтался и на пальце Эйнора. Пришёлся впору. Точь-в-точь.
— Всё, что ты скажешь и сделаешь, — скажу и сделаю я, — сказал князь и положил руку на плечо Эйнора, обтянутое тугой кожей. — Последний князь Кардолана. Иди теперь. Иди.
Князь толкнул Эйнора в плечо и пошёл к окну.
Глава 5,
в которой Эйнор и Фередир узнают кое-что неприятное об Аннуминасе
В этом пути Эйнор был один.
Он ничего не рассказал и не собирался рассказывать Фередиру, а сам оруженосец не спрашивал ни о чём — ему было вполне достаточно того, что он, Фередир, едет почти стремя в стремя со своим рыцарем. Поэтому Эйнор остался один со своими мыслями и со словами князя — странными, необычными. Почти пугающими…
Как и все нуменорцы, Эйнор, конечно, мечтал о древней славе Арнора, что и говорить. Но это были именно мечты. Потомки рыцарей Нуменора жили долго — почти вдвое дольше Людей Сумерек, — но уже и прадед Эйнора не помнил дней единства. Кардолан казался вечным. И Эйнор в глубине души был твёрдо уверен — так будет и дальше. Он умрёт или падёт в бою, но и его внуки, и внуки его внуков будут служить князьям Кардолана.
И вот… Впрочем, наверное, все большие вещи делаются вот так, просто и обыденно. Большие слова и великие поступки выходят вперёд потом, когда уже никто не помнит мелочей, а забывать всё-таки не хочется…
…Они правым берегом Сероструя выбрались на Южный тракт и двинулись по нему на северо-запад. Места эти всё ещё были довольно густо населены, встречались не только многочисленные путники — в одиночку и группами, — но и поселения, придорожные трактиры и постоялые дворы… Шли дни — один, другой, третий… пятый… восьмой… двенадцатый… и уже давно остались позади граница Артедайна и Мост Каменных Луков, по которому перебрались, заплатив пошлину, через Барандуин. Почти сразу после выезда из Зимры Эйнор повернул перстень жемчужиной внутрь, к ладони. И обратно уже не поворачивал. Ни к чему видеть кому ни попадя Калан Айар. Фередир — тот видел, когда выезжали. И сделал большие глаза, восхищённо уставился на своего рыцаря.
Артедайн жил так же, как и Кардолан, — пробуждающейся после зимы жизнью. И люди были такие же, и язык, и всё остальное. И, если честно, Эйнору казалось, что нет никакого поручения князя, а есть просто какой-то обычный выезд, сколько их было…
Однако за древним селением Пригорье начиналась запустевшая земля. Столица Артедайна — Форност Эрайн, — и людные земли вокруг неё оставались по правую руку и позади.
Они последний раз заночевали под крышей — дальше живых поселений не было — в большом трактире «Гарцующий Пони». Местные жители были не похожи ни на нуменорцев, ни на северян — невысокие, черноволосые, напоминавшие дунландцев с юго-востока. Но тоже считали себя верными подданными артедайнского князя — и уж, конечно, владельцу трактира Наркиссу не было дела до того, кто такие постояльцы — лишь бы платили да не безобразили. А комнаты у него всегда были на любой вкус и в полном порядке…
…Утро, когда они выезжали из трактира, было тёплым, мокрым и туманным. Туман лежал густющий, слоистый.
— Через шесть дней будем у Морока. — Эйнор подтянул подпругу Фиона, провёл перчаткой по крупу. Хозяйские работники принесли вьючные сумы с продуктами. Для них рыцарь и оруженосец ехали в Форност Эрайн — срезая по течению Барандуина к Северному Нагорью. Возле конюшен несколько артедайнских пограничников выводили своих коней, переговаривались; на высоком крыльце трактира стояли двое эльфов — в серых с переливчатой зеленью плащах, оттопыренных мечами, тёмные волосы схвачены обручами, за плечами — луки, лёгкие узкие сапоги заляпаны грязью, как и низ плащей. Под плащами мерцали двойного плетения кольчуги с нагрудниками. Вчера вечером эльфов среди постояльцев не было… Плечи лучников украшал серебряный корабль Кирдэна, властелина Гаваней. Через весь Артедайн добирались сюда — зачем? Эльфы опирались на длинные «ушастые» копья и смотрели вокруг благожелательно и немного насмешливо. Вещи, видимо, лежали в номере, кони стояли в конюшне. Точно, Эйнор вспомнил двух рассёдланных рослых и тонконогих жеребцов-меаров под синими с белым попонами, которые стояли в конюшне. Вечером их не было — ага, значит, эльфы приехали ночью. Или даже под утро — не почистились.
