— Откуда ты всё это знаешь? — поразилась Стайни. — Где такому учат? Хочу туда!
— Туда, где такому учат, далеко не каждого встречного-поперечного пустят, — вздохнул Тёрн.
— О! Так тебя изгнали? — попыталась угадать девушка.
— Долгая история, Стайни.
— Так отчего б не рассказать? Хотя бы и по дороге. Если хочешь, я тебе свою первая расскажу. А? Идёт?
Тёрн как-то странно взглянул на Стайни. Сейчас она казалась самой обыкновенной девушкой, словно за её плечами и не лежал кровавый путь Гончей Некрополиса, чья мрачная слава разошлась от одного земного Предела до другого.
Стайни словно угадала его мысли.
— Да, конечно, — плечи её безнадёжно опустились. — Понимаю. Спасать раненую — это одно, а доверять — совсем другое. И ты прав. Большинство-то служит Некрополису совсем не потому, что их чем-то там одурманили.
— Знаю, — кивнул Тёрн. — Дурман мало-помалу проходит. Когда Гончая по-настоящему превращается в чудовище. Тогда остаются только боевые эликсиры — для силы, быстроты, меткости… Монстром же она становится, конечно же, не внешне. Внутренне. Мне приходилось слышать о таких, что выхватывали младенцев из колыбелей и пожирали на глазах у матерей. Одни — прямо сырыми, другие растягивали удовольствие, жарили… — Голос Тёрна дрогнул, в глазах блеснуло тёмное пламя.
— Верно, — Стайни опустила голову. — Дурман проходит. Мне тоже это говорили… подсказывали. Только когда… когда это действует, никаких сил не хватит перебить отраву. И самонаилучший маг не поможет тоже.
— Не вини себя, — Тёрн успокаивающе коснулся её плеча. — Ты, конечно, немало натворила… но ведь за себя тогда не отвечала.
— Д-да… к-конечно, — запинаясь, Стайни отвела глаза. — Конечно… не отвечала…
— Ну, и что ты теперь собираешься делать?
— Не знаю, — она развела руками. — Ч-честное слово, не знаю. Идти некуда и не к кому. Тем более если, ты говоришь, скоро всё вернётся обратно…
— Боюсь, что да, Стайни. Если всё, что я слышал о Некрополисе, — правда, то тебе надо как можно скорее избавиться от ядов, что ты носишь в себе. Я тут помочь не смогу, требуется опытный и знающий алхимик. По счастью, в здешних местах как раз есть один такой — мэтр Ксарбирус. Я ведь к нему и направлялся. Так что, пойдёшь со мной?
— Пойду, — согласилась она без малейших колебаний.
— Даже не спрашиваешь, что потом?
— Ты спас мне жизнь — для чего тут вопросы?
— А если бы я предложил тебе заняться тем же самым, что и Гончие?
— Шутишь, отмахнулась Стайни. — Ты же… ты же чист, Тёрн, не знаю, в какой святой купели отмыт, но… В паладины б тебе податься — цены бы не было.
— В паладины… — вздохнул Тёрн. — Настоящие паладины перевелись давным-давно. А те, что остались… ложь, лесть и страх. Ничего больше. Орден Правды сейчас — одно название, не больше. В отличие от рыцарей Чаши или, скажем, Розы, быстро сообразивших, что к чему, с кем и против кого следует дружить в этом мире.
— Силён ты судить, — покачала головой Стайни.
— Я не сужу, Стайни. Просто знаю, видел своими глазами… Ну, так что же, пойдём? Надо перевал одолеть, а потом вниз, к Семме.
— А ты что же? — наморщила лоб Стайни. — К этому мэтру Ксарбирусу, а дальше куда? Такой, как ты, не может без цели блуждать. Ты, настоящий рыцарь и паладин?
— Я-то? — Широкие губы Тёрна растянулись в некоем подобие усмешки. К мэтру у меня кой-какие вопросы скопились, главным образом про Гниль, а потом… Я, в общем, не блуждаю. Я — бегу. Как и ты.
— От кого? — тотчас же жадно спросила Стайни. — От некросов?
— Если бы…
— Так от кого же? Ну, скажи ж, не томи!
— От себя, Стайни.
— О как! — Она озадаченно воззрилась на Тёрна. — Темнишь ты, дхусс-спаситель. Ну да я тебя пытать не стану. От себя, значит? Да разве от себя убежишь?
— Как знать, — загадочно отозвался дхусс. — Главное — не сдаваться. Глядишь, и получится. Особенно если есть настоящее дело.
— Это скорее как через свою тень перепрыгнуть или там локоть укусить, — пожала плечами Стайни.
Лицо Тёрна посуровело.
— Ладно, хватит разговоры разводить. А то, не ровен час, другие Гончие пожалуют. Выяснять, что случилось со знатной пленницей.
— Другие Гончие? — зябко вздрогнула девушка.
— Другие Гончие, — кивнул дхусс-странник.
— Неоткуда им тут взяться, — сбивчиво забормотала Стайни.
— Может, и неоткуда, а только в Державе говорят, будто Гончие поодиночке не ходят.
— Правильно говорят. Но… я-то одна была! Это точно! Мне сам Мастер так сказал, отправляя!
— А на других заданиях?
— Там со мной другие Гончие были. И перед выходом мне про то говорили. Я знала!
— Хм… ну ладно. Идём, Стайни, но идём сторожко. Нам до заката надо во-он до той горы добраться.
— Ой! Высокая какая! Это мы что ж, на неё полезем?
— Нет, конечно. Справа обойдём, есть там одна долинка. Мы пойдём, а ты мне рассказывать станешь.
— Про что же?
— Как про что? Сперва о том, что это за история с похищением сидхи, почему на козлах сидели бреонны, да ещё в цветах Дир Танолли, а потом, когда закончишь, ещё про тебя поговорим. Идёт?
— Идёт, Тёрн. Ты меня спас, тебе и дело ставить. Ну, значит, слушай. Только я лучше с самого начала… А потом уже про бреоннов. Так оно всё вышло…
— Как всё это началось, теперь уже во всех подробностях и не вспомнить. Маленькая я была. Жили мы с родителями в городишке под названием Гварон. До моря — моря Тысячи Бухт — далеко, до гор — до Реарских гор — близко. Дыра жуткая, скажу я тебе. Особливо после того, как на Некрополис насмотрелась, да и в Державе Навсинай побывать довелось. А дома… Храм помню, в самом центре, старый Храм Единорога. Жрецы все давным-давно ушли, вокруг торжище раскинулось. Мама там флаки продавала… мы их всей семьёй растили. Никогда не пробовал?
— Даже никогда и не слышал.
— О, ну вот, наконец-то хоть что-то, о чём ты даже не слышал! А я-то уж было решила, ты всё обо всём на свете знаешь. Флаки — это овощ такой. Наш, северный. На грядках растёт. Размером с голову, сам из себя весь красный, в кожуре. Сытный очень — даже мяса не надо. Зимой только этими флаками и спасались. Сестрёнку помню… у неё волосы золотые были. Как и у меня… раньше.
— В Некрополисе и это сделали?
— И ещё много чего… Вроде ещё братья у меня имелись, но тут совсем ничего, чисто в памяти. А сестрёнка — да. Любила меня, возилась, играла… Старшая она была.
— А потом, Стайни?
Лес отступал, оставаясь выше по склонам. Суровые ели уступили место гибким, пронизанным солнцем опахалам. Из чащи выбежал и весело запрыгал по камням чистый ручей, в текучую воду окунула ловчие листья быстрохватка. Распадок вёл вниз, вливаясь в широкую долину, за которой, подёрнутые сизой дымкой, поднимались вершины главной цепи Таэнгского хребта — а за ними лежали вольные равнины Гиалмара, пересечённые нешироким в среднем течении Делэром.
