— Не титаны. — Кэтти-бри подошла к Вульфгару и помогла ему подняться. — Не боги. — Она подождала, пока не завладела полностью вниманием всех троих. — Варвары Утгарда, — пояснила она. — Твой народ.
По виду Вульфгара было ясно, что он ей не поверил.
— Гигантские! — запротестовал он.
— Или ты был крохотным. — Она помолчала, чтобы мысль дошла до них. — Младенец. Новорожденный младенец.
Глава 2. Возрожденный герой
Год Возрожденного Героя
(1463 по летоисчислению Долин)
Незерил
Лорд Незерилской империи Пэрайс Ульфбиндер неловко ерзал в кресле, снова и снова внимательнейшим образом изучая каждый из множества пергаментов. При этом он поглядывал в сторону, на свой магический шар, почти ожидая магического вторжения своего пэра и друга, лорда Дрейго Куика, обитавшего за пределами города Глумврот в Пустыне Теней, темном двойнике Первого Материального уровня.
Все только что сказанное ему Дрейго Куиком лишь укрепило Пэрайса в его опасениях. Врата между Пустыней Теней и Торилом действительно становились все слабее, а очагов тени на Ториле, похоже, оставалось все меньше.
Большинство ученых, а их имелось немало среди образованных незересов, рассматривали усиление связей между мирами как великое изменение во вселенной, новую и постоянную парадигму — по меньшей мере, в продолжительности жизни тени.
Пэрайс Ульфбиндер начинал все больше сомневаться в этом, и груда пергаментов, древних писаний давно умерших ученых, незересских и иных, намекала ему на то, что, похоже, происходило теперь вокруг.
Врата...истончались.
Энергичный молодой лорд сдвинул пергаменты в сторону и извлек сделанную им копию манускрипта, ставшего краеугольным камнем его теории, древнего сонета, известного под названием «Тьма Черлриго».
Наслаждайся игрой, когда тени похитят день...
И весь мир — лишь полмира для того, кто умеет ходить;
Вкушать грибную мякоть и бродить при свете солнца;
Не стоять на месте, чтобы боги продолжали спать.
Осторожен будь, ступай бесшумно и молви тихо.
Не тревожь богов, день Раскола не торопи!
Не столь совершенные, но кратчайшие пути прочь,
Не стоит выбирать неизбежный разрыв — ни теперь и ни впредь.
Но время грезит вновь об одиноком мире,
С забытыми королевствами и утраченными сокровищами,
И врагами, смердящими запахом чужих богов.
Раздробленные и целые, затерянные среди небесных сфер,
Недоступные для двеомера и странника с воздушного корабля;
С игрушками для тех, кто кому боги благоволят.
Пэрайс и лорд Дрейго постоянно отчаянно спорили по поводу этого сонета, особенно его ключевой фразы, девятой строчки: «Но время грезит вновь об одиноком мире!» — «Об одиноком мире», — прочел Пэрайс вслух.
На его взгляд, эти слова являлись вполне ясным утверждением, а не только намеком на то, что магическая связь Абейра и Торила, вероятно, не столь постоянна, как казалось многим.
— И когда же? — опять-таки вслух произнес он, переведя взгляд на объединенный с глобусом календарь на дальнем краю рабочего стола.
— Летоисчисление Долин, одна тысяча четыреста шестьдесят третий год, — прочел Пэрайс заголовок.
Конечно, он знал, как исчисляется текущий год на Ториле. Он был математиком, ученым, при этом интересующимся движением небесных сфер, которое играло немаловажную роль в его теперешних исследованиях, касающихся судеб Абейра-Торила. Поэтому наименование года не должно было стать открытием для просвещенного незересского лорда... и тем не менее стало!
— Одна тысяча четыреста шестьдесят третий? — пробормотал он и внезапно шумно вздохнул.
Он вскочил на ноги с такой поспешностью, что стул отлетел в сторону, и столь же стремительно плюхнулся в кресло, стоящее перед магическим шаром, и принялся яростно настраивать связь с Пустыней Теней, с лордом Дрейго Куиком.
К его великому облегчению, друг все еще находился в кабинете и услышал его вызов.
— И снова — добрая встреча, — приветствовал его лорд Дрейго, сморщенный старый маг, обладающий огромным влиянием и немалой магической силой.
— Вы полагаете, вам известен излюбленный герой, — начал Пэрайс, — этот избранник старых богов.
— Да, — подтвердил Дрейго Куик, поскольку они уже обсуждали это.
— Возможно, вы ошибаетесь.
Судя по несколько искаженному изображению в хрустальном шаре, собеседник Пэрайса опешил.
— Но я никогда не утверждал с уверенностью...
— Возможно, мы ошибаемся, — поправился Пэрайс Ульфбиндер, — полагая, что герои древних богов находятся где-то не здесь и готовятся.
Теперь Дрейго Куик выглядел попросту озадаченным.
— Какой теперь год?
— Год?
— Да, какой год по календарю Торила? По летоисчислению Долин?
Наморщив лоб, Дрейго Куик обдумывал вопрос, на который, как и ожидал Пэрайс, не мог ответить с ходу, учитывая, что лорд Дрейго жил в Пустыне Теней, где само время измерялось иначе.
— Вы слишком долго прожили в землях света, раз вообще задумываетесь об этом, — заметил Дрейго Куик, прежде чем дать правильный ответ. — Тысяча четыреста шестьдесят третий, полагаю.
— Не цифры, наименование. Тысяча четыреста шестьдесят третий, — подсказал сам Пэрайс Ульфбиндер, — год Возрожденного Героя.
— И что это значит? — осведомился Дрейго Куик.
Пэрайс мог лишь пожать плечами.
— Возможно, ничего, — признал он. — Это лишь подсказка, а не ключ. Потенциальная подсказка, сказал бы я. Нам не следует менять подход к исследованиям или их направление.
— Касательно Дзирта До’Урдена?
— Его или любого другого, кто привлечет наше внимание, — ответил Пэрайс. — Мы раскинем собственную сеть, чтобы выискивать этих излюбленных смертных, этих героев. Но прежде чем мы двинемся дальше, возможно, следовало бы приказать нашим шпионам обращать особое внимание на всех, чем-либо напоминающих избранных и родившихся именно в этом году.
— Знаменательное совпадение, — согласился Дрейго Куик, просматривая список предшествующих лет. — Но в них тоже могут содержаться ключи.
