Услышав, как скрипнула дверь, король приоткрыл глаза и увидел, как в комнату кто-то тихонько входит.
– Мэтр? – с надеждой позвал он, подавив очередной стон.
– Нет, – негромко ответил вошедший и направился к стульчику Мафея. – Это я.
– Жак… – неуверенно выговорил король и замолк, не зная, что сейчас услышит в ответ. То ли Жак пришел, потому что простил, то ли решил высказать все, что думает о таких друзьях, перед тем, как уйти навсегда…
– Угу, – Жак взгромоздился на стульчик, поставив ноги на перекладину, точно, как Мафей, и, дотянувшись до тумбочки, зажег свечу. – Пусть будет светлее, а то не видно ничего. Вам не мешает?
– Нет, – чуть качнул головой король и посмотрел на своего шута, пытаясь определить, что же он все-таки скажет. А Жак молча смотрел на него, тоже, видимо, чего-то ожидая, или не зная, что сказать. Король не выдержал первым.
– Прости, – тихо сказал он и стиснул зубы, чтобы не застонать вслух.
– Что, плохо? – сочувственно качнул головой Жак. – Да в не стесняйтесь, никто вас не услышит. Мэтр звукоизолировал вашу спальню. Звонок у вас проведен прямо в комнату прислуги, если здесь дернете – там услышат. А в комнате можете хоть в полный голос кричать, ни одна живая душа не услышит.
По всей видимости, себя он не учитывал. Либо не считал за живую душу.
– Жак…
– Да не сержусь я, не сержусь. Не умею я долго сердиться. А вы этим пользуетесь… Пошутить вам про что-нибудь? Или вам смеяться больно?
– Не знаю… не пробовал, – признался король, не помня себя от радости. Ему даже показалось, что боль стала вполне терпимой и не столь уж мучительной.
– Ну попробуйте, если не боитесь. Хотите свежайшую хохму? Это не шутка, это правда. Вам опять гроб сделали.
Короля немедленно разобрал смех, и он убедился, что смеяться все-таки больно.
– Ты так больше не шути… – попросил он, с трудом сдержав вскрик. – Больно смеяться… Который час?
– До заката еще почти час. Уже недолго. Я с вами посижу, поразвлекаю вас, хотите? Или вам лучше, чтобы никто не мешал?
– Спасибо… посиди.
– Что-нибудь хотите?
– Курить! – простонал король. – Двое суток… рехнуться можно!
– Что, мэтр воспользовался вашим бедственным состоянием и припрятал вашу трубку? – сочувственно улыбнулся Жак и прикурил сигарету от свечи. – Держите. Смотрите только, не подпалите одеяло. А голова у вас не закружится?
– Она и так кружится, – отмахнулся король, глубоко и с наслаждением затянулся, и блаженно улыбнулся. – Как хорошо…
– Как мало надо человеку для счастья, – улыбнулся в ответ Жак. – Ну, что вам рассказать? Какие-нибудь новости? Или что-нибудь загадочное?
– А у тебя есть что-то свеженькое? – чуть оживился его величество.
– Есть. Хотите?
– Хочу.
– Во-первых, у меня загадочным образом вдруг состоялась личная жизнь. Неожиданно и внезапно. Вот вчера еще не было, а сегодня уже есть. Тереза молчит и пожимает плечами, а Элмар утверждает, что всей этой радостью я обязан некому мистралийскому товарищу… как будто я и так ему мало обязан!
– Да, – кивнул король. – Это он. Спроси Мафея, он видел.
– Только и всего? А я-то думал, это окажется что-то загадочное, над чем можно будет подумать… Но раз вы и так все лучше меня знаете, вот вам еще интереснейшая фенька. Опять же насчет нашего друга из солнечной Мистралии, дона Диего Тенорио. Откуда он, кстати, такую фамилию взял?
– Да фальшивая фамилия, плюту ясно.
– А, вспомнил. Это из классической драмы, да? Что-то типа местного Отелло? Ну бог с ней, с фамилией. Мне не дает покоя вот какой вопрос. Откуда он знал… вернее, как он догадался, что это буду я, если этого никто, кроме вас, не знал, даже я сам?
– Ты его спрашивал?
– Разумеется. И он мне ответил, что он, дескать, увидел, как Элмар передвинул меч, и понял, что это для меня. Так вот, это полная фигня. Он понял все не после этого, а немного позже.
– Изложи по порядку, – попросил король.
– Ладно, попробую по порядку. Итак, вот он сидит рядом со мной… Он знал, зачем он там сидит?
– Частично. Он знал, что его эманация должна кого-то активировать.
– Но кого – не знал? Значит, я правильно понял. Сидит, ждет своего любимого гимна, и никого не трогает. Кроме меня. Меня он поминутно достает вопросами, где я бывал и где он мог меня видеть. И думает все это время только об этом самом – где он меня видел. Он засек этих стрелков на галерее намного раньше, чем сказал о них. Почему? Потому что полагал, что стрелять будут в него и это никого больше не касается. Вот заканчиваются выступления аристократов, Элмар передвигает меч, Диего это все видит, но по-прежнему сидит и молчит. То есть, на этот момент он еще ни о чем не догадался, а мне он просто клипсу сдернул. Вот встаете вы и даете мне слово, а он по-прежнему сидит и помалкивает. Вот встаю я, говорю пару слов, поскольку больше ничего сказать не в состоянии, сажусь, и тут его осеняет. Он начинает щупать меня на предмет кольчуги и спешит сообщить Элмару о стрелках. Вывод: пока я говорил свои несчастные пару слов, он все понял. Абсолютно все: кто активируется, что сейчас будет, как это будет, и в кого станут стрелять, как только разберутся. Он не сводил с меня глаз, пока говорил свою речь, и очень точно определил момент трансформации. Так вот, мне было бы очень интересно знать: как он обо всем догадался? И мне очень неприятно и как-то боязно даже предполагать, что он вспомнил, где он меня видел, потому что трансформировался я всего один раз в жизни.
– Интересно… – согласился король и с сожалением посмотрел на окурок. – Дай-ка мне еще сигарету. Это надо посидеть и крепко подумать… то есть, полежать.
– А вам не много будет? Ну ладно, держите, только не кашляйте потом, кашлять тоже будет больно, как и смеяться. Так что, помолчать, будете думать?
– Не сейчас, – вздохнул король. – Я не в состоянии сосредоточиться. Потом подумаю. Расскажи что-нибудь. Как там все?..
– Все – это кто? Ну ладно, начнем по порядку. С меня. Мне вторую ночь кошмары снятся, такие, что спать страшно.
– Мне тоже, – снова вздохнул король.
– Вам? – удивился Жак. – Да вам-то почему? Вы же совершенно спокойно можете наблюдать что угодно. Или это потому, что вам плохо?
– Может, потому… Не знаю.
– А что вам снится?
– В основном – что я женюсь.
Жак не выдержал и захихикал.
– Тебе смешно? А я дал Элмару слово, что женюсь.
– А конкретные сроки указали? – хитро прищурился Жак.
– К сожалению. До лета.
– Вот и чудненько, – улыбнулся Жак. – Наконец-то вы и в самом деле женитесь. Еще не решили, на ком?
Его величество страдальчески поморщился.
– Не надо об этом. А остальные как?
– Остальные… Вот Элмар, к примеру, крепко задумался над вопросом: не много ли он пьет.
