Сергей Иванов - Тесен мир

Пока его не заметили, Эрик отступил в душевую. Скользнув к внутренней дверце, вогнал смутную кисть в затейливый замок и наудачу пошуровал внутри пальцами. В замке щелкнуло.

И в ту же секунду в душевую вступил Младший, на ходу приспуская цветастые штаны. Под выпирающим брюхом из белесых зарослей уже пророс изрядных размеров ствол – и теперь этот воспрянувший зверь, налитой, жилистый, голодный, будто волок за собой царевича к вожделенной цели. А впрямь, это какая уже у него ходка? Не старается ли Младший тут за троих? Это у него такая роль, да? Пожалуй, что не самая плохая.

Пригнувшись, толстяк с налета ткнулся в низенькую дверь. И отлетел, отброшенный собственными телесами.

– Дохлятина! – пробормотал себе под нос. – Чё это? Попробовал еще раз – с тем же успехом. И снова – без толку. После пятой попытки Младший распрямился под потолок, заглянул в запотелое оконце.

– Эгей, стервь! – позвал он. – Ты чё, заперлась? А где ключ нарыла?

Не дождавшись отклика, потребовал:

– Отопри, слышь!.. Лучше по-доброму. Я ж не обижал тебя, да? А щас обижу, мало не покажется. Слышь, ты?

Вытянувшись, сколько позволял живот, Младший вновь приник к оконцу, пытаясь разглядеть за ним хоть что-то, а его нацеленный ствол, будто притянутый невидимой нитью, ткнулся в просторную скважину замка. Скользнув к царевичу за спину, Эрик примерился и от души пнул в широкий зад, оказав этой нити посильную помощь. Мускулистый отросток до упора погрузился в скважину, а замок среагировал на вторжение как должно, вцепившись в стороннее тело всеми зубьями. Младший сперва вздохнул изумленно, затем удивление обернулось потрясением, а уж потом сквозь вздох прорвался вой боли и ужаса.

Отпрянув в кабину, Эрик таким же способом запер внешнюю дверцу, закупорив увязшего в капкане озерника внутри Душевой, и развернулся к оставшейся паре.

– Эк заходится! – заметил Средний, ухмыляясь. – И откуда только… Не, – вдруг оборвал он себя, – чё-то тут… Не чуешь, а?

И царевич умолк, вслушиваясь, а снисходительная его ухмылка превращалась на глазах в болезненный оскал. Что-то он ощутил за голосом брата, какие-то эфирные выплески, словно меж их душами впрямь пролегал незримый канал.

Но руки Среднего, даже оставшись без присмотра, продолжали наводить излучатель на передний вездеход, выцеливая подходящие места. И скользнувшему вдоль стены Эрику осталось лишь надавить на один из жирных пальцев, утопив нужную клавишу. Из дула излучателя вырвалась огненная струя, на миг соединив две машины, и передний «плавунец» вспыхнул, разом просев кормой к самому полу.

– Ты! – заорал Старший. – Мокрица! Сдурел? Но Средний и сам был ошарашен не меньше, тотчас отдернув руки от управления, словно обжегся.

– Чё?.. – выдохнул он, уставясь на согрешивший палец, как на чужой. – Кто?.. А?

И повернулся к Старшему, срочно тормозившему, чтобы не влететь в полыхающий костер. А с той стороны горящей машины выскакивали озерники и спешили по тоннелю вперед, ныряя в ближние вездеходы.

Уже без участия Среднего Тигр пробежался твердеющей кистью по клавишам, и кормовой излучатель тоже выстрелил, воспламенив заднюю машину. Теперь узкий тоннель оказался перегорожен с обеих сторон, зато царский «плавунец» остановился как раз на перекрестке. И уж ему оказались открыты сразу два пути – на выбор.

Рванувшись, Средний выпал из кресла, с нежданной прытью метнулся на четвереньках к дверце и, втиснувшись в проем, застыл, выпученными глазами рыская вокруг. Пока не уперся ими в Эрика, наконец разглядев в сумраке кабины.

– Тень, – шевельнул он помертвелыми губами. – Вот и… Отплавались, да!

Уже ощущая под собой опору, Эрик надвинулся на него и вскинутой пяткой ткнул в заплывший подбородок, послав туда всю накопленную массу. Царевич дернулся, гулко бухнув затылком в перегородку, и сполз спиной по дверце, глядя перед собой удивленным взглядом.

Осталось разобраться со Старшим. Не отвлекаясь на суету в кабине, тот еще пытался протиснуть «плавунец» между костром и стеной, когда Эрик с натугой погрузился сутью в обширную его тушу и, чуть повозившись, перехватил управление – сперва над телом, затем и над вездеходом. Удалось это не без особенных проблем, а за образец Тигр взял рабошлем, устройство которого представлял неплохо. Старший оказался замурованным в собственной цитадели, а все выведенные наружу ходы Эрик обрубил, взамен подключив свои. Пробраться внутрь крепости было бы куда сложнее, но как раз это сейчас не требовалось.

Завладев чужими руками, Эрик сразу же повернул «плавунец» и погнал в глубь бокового коридора. Погони он не опасался: пока еще озерники разберутся с сумятицей на перекрестке!.. Вот бегунков следовало стеречься – а ну как накинутся стаей? Не говоря о прочей пакости, вполне способной забрести сюда из Темных Глубин. И тогда не пришлось бы Тине пожалеть о своем вызволении. Или смерть все-таки лучше?

Эрик ощущал трепыхания Старшего за выстроенными им же самим стенами, но пока на пленника не оглядывался – еще придет твой черед, потерпи! И станешь ты смирным да покладистым, как озерные рабы-кастраты. А с тобой и твои братья. В Хранители вас, что ли, определить, к бесполым? Так ведь и те не примут – у них свой стандарт.

Этот коридор был куда скромнее прежнего величественного тоннеля, вдобавок извивался сквозь каменное тело древней Горы, точно прихотливое русло подземной реки, впрочем, давно высохшее. Зато и сюрпризов тут почти не встречалось: как видно, пращуры не ждали от подземных чудовищ особой сметки. А ведь окольные пути – самые надежные. И главное чудище – человек.

К тому же Эрик угадывал ловушки заранее, будто уже постиг логику древних, а скорее ощущал опасность своим сознанием, расплывшимся вокруг «плавунца» на много шагов. Как и всех троих братьев, как и злосчастную тиберийку, оцепеневшую в душной парилке. А ведь Тина по-прежнему сидит в темном углу и ждет, ждет, обмирая от ужаса… Что к ней снова заявится это грузное потное земноводное, от одного запаха которого делается дурно, завалит на массажный круг и опять начнет внедряться, сопя и булькая. И ведь некому девочку успокоить. Черт, хоть разорвись!.. Собственно, почему нет? Разве я уже не разорван минимум надвое, одной своей половинкой сторожа Ю, а другой развлекаясь тут? И почему тогда не попытаться растроиться?

Не отрывая внимания от дороги, Эрик устремился частью своей сути к тиберийке и сконцентрировался напротив нее в мерцающее лицо. Все-таки лучше уж видение, чем бесплотный голос, звучащий внутри сознания, – не так смахивает на безумие.

– Видишь меня? – прошелестел он ласково, стараясь подкрепить интонации мягкой улыбкой.