Ознакомительная версия.
— Синьор дотторе — вне кланов. Он ваш коллега, кстати, вы с ним познакомитесь, скорее всего.
Лаварди встал, мановением пальца отправил свой экземпляр договора в пространственный карман и поклонился:
— Думаю, вы захотите отдохнуть перед partito, синьора? Я прощаюсь до завтра…
Я растянулась на кровати, положила на веки пакетики со специальным гелем, снимающий припухлость век, и задумалась: вот завтра я перееду в Ка”Виченте. В отеле моя жизнь зависит от работы горничных, портье, консьержей, службы бронирования, поваров, официантов, уборщиц, охраны… Словом, примерно от сотни человек. Там, в палаццо, я буду тесно связана с синьорой Пальдини и ее котом. И все. Ну, наверное, еще будет горничная. Но это будет совсем другая жизнь, домашняя, примерно так я живу в Бостоне — уборка трижды в неделю, и все. Я ведь уехала из Бостона от этой жизни, разве не так? “Не так”, отозвался внутренний голос, и я вздохнула. Что уж самой-то себе лгать, я оставила Бостон вовсе не оттого, что мне разонравился мой дом. Перед моим внутренним взором всплыло жуткое лицо миссис Рубинштейн, и я вздрогнула. Не хочу, не хочу об этом думать!
От приступа самобичевания меня отвлекла горничная, пришедшая спросить, не желаю ли я отгладить костюм, и не нужно ли мне помочь уложить вещи. С благодарностью согласившись на оба предложения, я отправилась в ванную, чистить перышки к дамской вечеринке.
Вечеринка мне неожиданно понравилась.
Нет, ну, в самом деле, что я, на девичниках не бывала? И сама замуж выходила, и подруги мои, а то еще и не по одному разу. Бывали чисто женские вечеринки и в клинике, хотя бы традиционная, перед Бельтайном. И всегда в какой-то момент выползала неприязнь, сладкая гадость, сказанная с милой улыбкой, давние обиды…
А здесь ничего этого не было.
Я не хочу сказать, что дамы восседали на пушистых облаках и чинно играли на арфах: порой шутки звучали весьма острые, и даже со стороны заметно было, как кто-то с кем-то старается не садиться рядом. Но большая гостиная в Ка'Боттарди была пропитана доброжелательством и искренностью, и исходило это от хозяйки, графини Боттарди.
Хозяйка, по виду дама лет пятидесяти с шикарной асимметричной стрижкой черно-серебряных волос, была без маски и в обычном вечернем платье из хорошего модного дома. Прочитав на моем лице вопрос, она усмехнулась и поманила меня к себе; с соседнего кресла тут же вскочила леди в голубом с золотом роброне совсем уже старинного вида, поклонилась графине и отошла.
— Итак, дорогая гостья из Нового света, спрашивайте, — кивнула синьора Боттарди, когда я устроилась в кресле.
— Ох… Вопросов у меня больше, чем я могу сформулировать… Ну, например, почему вы без маски?
— Потому, что в моем возрасте я могу себе позволить вести себя так, как хочу, а не так, как полагалось бы. За мою жизнь я сменила столько масок, что даю лицу отдохнуть.
Присмотревшись, я поняла, что в оценке ее лет промахнулась… даже не знаю, на сколько. Вдвое, впятеро, в десять раз? Небольшие морщинки в уголках глаз и рта только украшали гладкое лицо, но вот взгляд выдавал годы и опыт. Разный опыт, и веселый, и печальный.
— Вы маг? — осторожно поинтересовалась я.
— Да, но, в отличие от прочих членов моей семьи — маг жизни. Все остальные в моей семье водники…
— Тогда понятно, мы с вами в известной степени коллеги. Магические способности у меня слабенькие, но в сочетании с техническими методами дают иногда весьма неплохой результат.
Мы заговорили о новинках в медицинской магии, и так увлеклись обсуждением, что очнулись только после осторожного покашливания за спиной у графини Боттарди.
— Вот это очень, очень интересно, — она постучала тонким пальцем по набросанной мною на салфетке схеме пережимания сосудов при операции на молочных железах. — Я бы хотела обсудить с вами ваши разработки как-нибудь за чашкой кофе. Ну, скажем…
— В среду в одиннадцать у вас есть свободный час, — прошелестел голос из-за ее плеча.
— Спасибо, Джулия. Да, в среду, в одиннадцать вам удобно?
— Да, синьора, — кротко ответила я, вставая и уступая место следующей, удостоенной аудиенции.
Потягивая из бокала легкое белое вино, я периодически брала с подносов крохотные сэндвичи с копченым мясом или рыбой, тарталетки, наполненные икрой или паштетом, микро-осьминогов, зажаренных в тонком тесте, и наблюдала за окружающими. Оказывается, маски и костюмы вовсе не мешают понимать, что происходит. Более того, мимика иной раз отвлекает. Так, собака может вилять тебе хвостом, а в следующую минуту на тебя бросится. А вот язык тела, особенно выразительный, когда не глядишь на лица, наблюдателя не подводит, хотя бы потому, что практически не контролируется сознательно. Вот две женщины: у одной, одетой в мужской темно-лиловый камзол, высоко поднят подбородок и руки скрещены на груди, она отгораживается от того, что горячо втолковывает ей собеседница в нежно-розовом платье с рюшами. Розовая даже ножкой топнула, отчего подбородок у темно-лиловой только вздернулся еще выше. Чего одна от другой требует, я не слышу, но что-то мне подсказывает, что сегодня розовая желаемого не получит.
А вот эта дама, в светло-зеленом и сиреневом, поникнув, стоит у окна. Плечи опущены, руки теребят веер… Поддавшись любопытству пополам с сочувствием, я подошла к ней и спросила:
— Прошу прощения, синьора, я никого здесь не знаю, кроме хозяйки, а она занята. Не знаете ли вы, случайно, вот этих двух дам? — я аккуратно кивнула в сторону заинтересовавшей меня пары, продолжавшей спорить тихими голосами.
Она повернулась в сторону спорщиц и даже слегка приподняла шитую зелеными камнями полумаску, чтобы лучше разглядеть.
— А! — махнул рукой, моя собеседница повернулась ко мне. — Синьора Тальда и Лидия Хайсмит. Они всегда спорят. Сын синьоры Тальда женат на дочери Лидии, и, хотя младшему внуку обеих дам уже почти десять лет, они обе до сих пор не могут смириться с решением молодой пары переехать в Медиоланум.
— В Медиоланум? Это связано с делами или со стремлением быть подальше … эээ… от родственниц?
Женщина фыркнула.
— Джованни Тальда утверждает, что тамошние лаборатории дают ему больше возможностей для работы. Он занимается разработкой дирижаблей. А вы?..
— Простите, я не представилась. Нора Хемилтон-Дайер. Я из Бостона, Новый свет.
— Рада познакомиться, — рукопожатие оказалось крепким. — Франческа Контарини-Боволо. Как нравится вам жить в Венеции, синьора Хемилтон-Дайер?
— Просто Нора, прошу вас! Я знаю, что моя фамилия звучит слишком некрасиво для латинян.
Ознакомительная версия.
