В кустах что-то было.
Я задержала дыхание. Все привычные звуки сада исчезли. Чирикание крошечных пташек, прячущихся в заросли на ночь, тихие звуки кроликов и других зверей — всё стихло, как будто по близости разгуливал крупный хищник. Сначала я подумала, что это одна из охотничьих собак. Хотя мой брат редко охотился, он все ещё держал несколько собак на псарне. Но те псы все время виляют хвостом, стремясь, чтобы их погладили по голове и почесали за ушком. Они не будут стоять неподвижно целую минуту.
Я медленно убрала руку за спину и попятилась от шиповника. Набрала в грудь воздух и задержала дыхание, стараясь услышать хоть что-нибудь помимо стука собственного сердца. Ничто не шолохнулось, и я не услышала звуков. Тихо и неподвижно я простояла минуту или две, смотря во все стороны, как будто мои глаза могли проникнуть в глубины ночи.
Тогда мой живот заурчал и напомнил мне, что завтракала я давно, и кроме сыра Калисы и крошки в рот не брала. Я нервно рассмеялась. Это простое переутомление. Я бросила оставшиеся ягоды шиповника в корзину и сладко потянулась. В результате волосы снова выпали из пучка. Снова! Я выругалась и завозилась с волосами, стараясь убрать их на макушку. В кармане у меня лежал шнурок, и я достала его, чтобы обуздать вьющуюся массу. Когда я подняла свою корзину и пошла дальше, ночь все ещё была тиха.
Очевидно, я единственный крупный хищник, бродивший по саду в этом часу.
Я пересекла королевские огороды и подошла к чёрному ходу. Из окон замка лился тёплый свет. Должно быть, высший двор сегодня в прекрасном настроении. С учётом настоящей войны, это выглядит довольно странно и неуместно. Но лорды и подхалимы, составляющие большую часть двора, не находили в этом ничего зазорного.
В дни своей славы Кси был центром торговли. Согласно историческим книгам, долина и горные перевалы стали точкой пересечения для всех караванов. Торговля процветала, плодородная земля не скупилась на дары, и на вырученные деньги Кси содержало постоянную армию. Но во времена моего прадеда торговые маршруты пришли в упадок. А в годы правления моего дедушки, потливая горячка[2] опустошила земли, тем самым лишь усугубив ситуацию. Дедушка запечатал большие торговые ворота, закрыв горные перевалы и ещё сильнее изолируя Кси. Постоянная армия была распущена, сохранилась только дворцовая и городская стража, и то небольшая. Поместное дворянство осталось обрабатывать долину, и Кси выжило, маленькое и одинокое, являя собой лишь тень былого могущества.
Ксиманд всем сердцем желал вернуть прежнюю славу и пытался содержать двор, собирая «лордов и леди» и их детей, чтобы те заискивали перед ним. Так как мой отец принял в совет ремесленников и духовенство, то во дворец собиралась целая толпа, готовая задаром откушать за столом и поиграть в игры знати.
Как только военачальник начал свой победоносный марш по долине, многие из лордов бежали в город с угодий и замков, приводя бойцов под своим командованием. Деревни и селения, находящиеся под защитой лорда, остались на милость военачальника, что позволяло врагу стремительно пройти по долине к самым нашим воротам.
Я проскользнула за старую деревянную дверь и минуту постояла на пороге. Несмотря на размер комнаты и огромные очаги, кухня всегда казалась горячей, переполненной и загромождённой. Здесь в полном своём величии царила повариха Анна. Она стояла посередине комнаты, отдавая приказы слугам, поварам и лакеям как опытный генерал, которым она, по сути, и была. Эта крупная упитанная женщина с заляпанным передником никого и ничего не терпела. Я с завистью заметила, как её прямые тёмные волосы никогда не выпадают из пучка. Орудуя деревянной ложкой, она являла собой силу, с которой приходилось считаться. Ничто не могло укрыться от её взора,… включая меня.
Она бросила на меня один взгляд и раздражённо фыркнула, от чего затряслись все её многочисленные подбородки.
— Девочка моя, ты только посмотри на себя, — прогремел её голос через всю комнату. Некоторые слуги подняли головы и с сочувствием посмотрели на меня, но сразу же вернулись к работе. Анна прошла ко мне через всю кухню, хмуря брови; ключи от шкафчика со специями грохотали на поясе при каждом её шаге.
— Ты похожа на оборванного паломника. — Она ткнула в меня своей ложкой. — Снова ничего не ела, я права. — Её голос с лёгкостью перекрывал шум и беспорядок в зале.
— Анна, ты читаешь меня как отрытую книгу.
— Как будто я буду тратить время на книги. — Она выкрикнула что-то и прежде, чем я поняла что именно, нас уже усадили в углу большого деревянного стола среди блюд, и мы ели свежеиспечённый хлеб с особым медовым маслом, щедро размазанным по всей булке. Мой узелок бросили к грязной груде тряпок, а корзину поставили на стол. Пока мы ели, Анна не спускала строгих глаз со штата и иногда разражалась замечаниями, когда что-то делалось не по её стандартам.
Она вздохнула:
— Ты опять работала весь день?
Я наполнила рот хлебом и энергично задвигала бровями. Анна откинулась на спинку стула и так громко засмеялась, что все её тело затряслось от хохота. Анна, пусть Богиня дарует ей свою любовь, знала, как надо смеяться. Она отдышалась, положила пухлые ладони на стол и проницательно посмотрела на меня.
— Сегодня Его Величество велело армии отступать за городские стены против желания Уоррена. Люди военачальника стоят у самых наших ворот.
— Я слышала об этом на рынке. Так это правда? — Не то, чтобы я сомневалась. Казалось, Анна всегда узнает все вести первой.
— Да. — Она наклонилась вперёд и взяла последний ломоть хлеба. Отвернула голову и заорала на человека, стоящего у очага. Затем она посмотрела на меня. — Говорят, Уоррен обмолвился, что Его Величество в панике. — Она фыркнула. — Кровь сказывается.
— Анна!.. — воскликнула я. Она испытывала неприязнь к иностранной королеве и никогда не любила Ксиманда. Но Анна — это нечто неизменное, а Ксиманд жить не может без уюта и вкусных обедов. Таким образом, между ними было заключено своего рода перемирие. Ксиманд никогда не заходил в её владения, и она позволяла ему править королевством с полным животом.
Анна покачала головой, тряся подбородками.
— Поговаривают, что король отправил гонца просить о заключении мира.
Мои глаза распахнулись от удивления. Я думала, что на поле боя всё в порядке, да и гордость Ксиманда не позволит ему признать ничего, кроме полной победы. Чтобы Ксиманд согласился говорить с человеком, который побил его столь умело, столь недавно… это плохой знак.
На стол поставили тарелку, на сей раз с ломтиками пожаренного хлеба с сыром и жареным луком. Я жадно начала есть, забрав первый ломтик быстрее, чем Анна успела протянуть руку. Сыр был всё ещё горяч и пузырился на вершине, и я дула на него, предвкушая вкус.
