Хассо Риф, который в мундире выглядел значительно солиднее, чем утром в халате, вышел в центр комнаты и стал по одному вызывать вновь прибывших и представлять ветеранам. Между прочим, весьма не презентабельным людям. Как правило, все на одно лицо. Слегка за сорок, какие-то потертые, заштопанные и битые жизнью. Но, наверное, такими и должны быть офицеры, которых сослали на север и про которых забыли. А что касательно новичков, то они были разными. Кто-то, подобно мне, уже числился в полку, а кто-то пришел из запаса. Кто-то был богат, а кто-то явно бедствовал. Кто-то гордился родовым гербом, а иные были выходцами из народа. И это событие, представление новичков, не привлекло бы моего внимания, если бы не один офицер, крепко сбитый тридцатилетний майор в черной униформе и скрещенными обнаженными мечами на шевроне.
Это был «черный клинок», контрразведчик и шпион, а так же профессиональный охотник на нежить и нечисть. Раньше мне подобных людей видеть не доводилось, но слышал я про них много, как хорошего, так и плохого. Как же, закрытая воинская каста или, правильнее будет сказать, орден, в который нельзя попасть по блату. «Черные клинки» сами отбирали сослуживцев и обучали их, а подчинялись они только главе своей организации и царю. Больше над ними не было никого, и они могли позволить себе многое из того, о чем обычные люди, не только простолюдины, но и аристократы, могли только мечтать. И речь в данном случае не о деньгах, а о влиянии этой организации.
В общем, «черный клинок», которого звали Тейваз Кано, меня заинтересовал, и я за ним наблюдал. Хотелось понять, чем он отличается от остальных офицеров. Почему «черные клинки» выбрали именно его и в чем особенность майора. Однако я ничего нового не увидел. Офицер как офицер, только мундир черный и двигается, подобно кошке, мягко и плавно, словно профессиональный боец-рукопашник, способный в одиночку заломать пару-тройку вооруженных бойцов. Вот и все, а потом мне захотелось подойти к Кано и пообщаться с ним. Но смотрины вновь прибывших офицеров закончились, и полковник вскинул вверх правую руку.
Моментально разговоры в клубе стихли. Наступила тишина и Риф сказал:
— Господа, внимание. Сегодня мы приглашены на прием к градоначальнику Дагардаза, достопочтенному мэтру Мияру, но торжество отменяется.
Старослужащие зашумели. Не часто их приглашали в город самые уважаемые люди провинции. Однако полковник остановил гомон, покосился на майора Кано, и продолжил:
— Это связано с тем, что новобранцы начнут поступать в полк раньше. Первая партия в количестве пятисот человек уже готова и прибудет вечером. Вторая, в триста человек, подойдет ночью, а еще одна подтянется утром. Так что, господа, к делу. Новобранцы будут распределяться по ротам и батальонам по мере поступления. Учебные планы у комбатов. Кого увижу в нетрезвом виде, пусть не обижается. Отлучки в город запрещаю. Разойдись!
Офицерский клуб опустел, и вместе со мной в расположение батальона отправилось шесть сержантов и четыре офицера: лейтенант, поручик и два корнета. В связи с этим, на роту меня так и не назначили, и я этому был рад — меньше ответственности, меньше хлопот. Но все равно руководителей не хватало, и я был назначен заместителем командира роты, опять-таки временно. Кстати, ротным стал поручик Фредегард Оракис, кадровый офицер, который в стычке на границе получил ранение и долечивался дома. Ну, а тут война намечается и в штабе Дрангийского военного округа он получил назначение в сорок восьмой полк, а не в родной седьмой. Такие вот дела и, добравшись до казармы, мы стали ожидать появления новобранцев первой очереди, которые, если верить служебным инструкциям, уже должны были пройти начальную военную подготовку и различали, где правая нога, а где левая.
Восьмой день военной службы. Я проснулся до рассвета, сел на неудобное ложе и не сразу осознал, где нахожусь. В полутемной комнате было душно, и ходили какие-то люди, которые попердывали, ворчали и одевались. И запахи при этом стояли такие, что меня едва не замутило. Но я встряхнул головой, справился с собой, окончательно проснулся, и все встало на свои места.
Незнакомцы, которые находились в комнате, мои сослуживцы, командир роты и три взводных. Я пятый. Меня зовут Оттар Руговир и я корнет, который является командиром первого взвода и заместителем ротного. Все мы служим в 48-м пехотном полку и нам здесь не нравится. По крайней мере, мне точно.
Однако деваться некуда и приходится выполнять приказы. Меня, чужака и бастарда, скинула семья — это понятно. Поручик Фредегард Оракис кадровый военный и служба на благо государства краеугольный камень его жизни, а корнеты выходцы из небогатых семей, поэтому выбор для них невелик, либо армия, которая их поднимет или уничтожит, либо нищета. Ну, а с рядовыми все еще проще. Прижимистые деревенские старосты и городские мастеровые старшины отдавали в солдаты кого не жалко: лентяев, разгильдяев, буянов, недоимщиков и выпивох. И хорошо еще, что не больных и не увечных присылали, за этим следили строго и то спасибо. Но, в общем, личный состав от идеала был далек и ничего не умел, хотя каждый новобранец должен был получить начальную военную подготовку. Да только должен, совсем не значило, что получил, ибо все мы люди и запасных, которых первыми отправляли в войска, откупали. Военные из штаба Дрангийского военного округа получали небольшую мзду и подарки, и новобранцы, вместо чистки оружия и маршей, работали на полях, рубили лес, подновляли стены городов, ловили рыбу и охотились. Обычное дело, а мы теперь расхлебываем и магией свои силы не восстановишь, ибо запрещено полковником Рифом, который вспомнил молодость, подстригся, привел себя в порядок и снова превратился в образцового командира, словно с героической картины. После чего стало гонять всех, и офицеров и рядовых, в хвост и в гриву, дабы повысить нашу выносливость.
Впрочем, для меня это не должно было стать сюрпризом, но стало. Ведь когда я только прибыл в полк, Риф сразу пообещал сделать из полка полноценную боевую единицу. Но тогда я ему не поверил, а зря. Знал бы, что все так сложится, попробовал бы подготовиться. А теперь поздно…
— Оттар, давай быстрее, — окликнул меня поручик Оракис.
Я промолчал, начал быстро одеваться и через пару минут вслед за ротным вошел в казарму, где находились рядовые. А следом появились сержанты, среди которых был Айк Юссир.
«Сейчас начнется спектакль», — подумал я, глядя на то, как сержанты, которые имели при себе обтянутые кожей дубинки, рассредоточиваются по бараку, и прислонился к стене.
Долго ждать представления, под названием — «Утренняя побудка», не пришлось. Один из сержантов дунул в свисток, резкий звук которого выдернул людей из сонного состояния, и закричал:
