Продавец улыбнулся еще шире. Он вытянул к ним правую руку и откинул широкий рукав: темная кожа на сгибе была усеяна крошечными маленькими полумесяцами.
— Я никогда не стал бы предлагать товар, за который не могу поручиться.
— Восхитительно, — сказал Локки. — И очень интересно, но… наверно, это один из тех обычаев Тал-Веррара, которые лучше не опробовать на себе.
— Как угодно. — По-прежнему улыбаясь, мужчина опустил рукав и сложил руки перед собой. — Ведь вам никогда не нравилась маска скорпиона, мастер Ламора.
Локки неожиданно почувствовал холодок в груди. Он бросил взгляд на Жеана и увидел, что тот тоже мгновенно напрягся. Стараясь сохранить внешнее спокойствие, Локки откашлялся.
— Прошу прощения?
— Простите. — Продавец невинно взглянул на него. — И всего лишь пожелал вам приятной ночи, джентльмены.
— Ну ладно.
Локки еще несколько мгновений смотрел на него, потом повернулся и снова пошел по Ночному Рынку. Жеан шел рядом.
— Ты слышал? — шепотом спросил Локки.
— Очень отчетливо, — ответил Жеан. — И вот думаю, на кого работает наш продающий скорпионов друг.
— Дело не только в нем, — прошептал Локки. — Торговка Фруктами тоже назвала меня Ламорой. Ты тогда не услышал, зато я — очень хорошо.
— О черт! Хочешь вернуться и поговорить с одним из них?
— Куда-то направляетесь, мастер Ламора?
Локки едва не столкнулся со средних лет продавщицей, подошедшей к ним справа; он едва удержался, чтобы рефлекторно не вытащить свой стилет. Жеан сунул руку под куртку.
— Вы ошибаетесь, мадам, — сказал Локки. — Меня зовут Леоканто Коста.
Женщина не пыталась приблизиться к ним; она лишь улыбнулась и захихикала.
— Ламора… Локки Ламора.
— Жеан Таннен, — сказал продавец скорпионов, вышедший из-за своего столика над клетками. Другие продавцы подходили, не отрывая взглядов от Локки и Жеана.
— Здесь какое-то… недоразумение, — сказал Жеан. Он вынул руку из-под куртки. По долгому опыту Локки знал, что в руке у Жеана рукоять топора, сам топор прячется в рукаве.
— Никакого недоразумения, — сказал продавец скорпионов.
— Бич Каморра, — подхватила девочка, которая встала на пути, мешая Локки и Жеану уйти к Большой Галерее.
— Бич Каморра, — повторила женщина средних лет.
— Благородные подонки. — Это произнес продавец скорпионов. — Так далеко от дома.
Локки огляделся, его сердце бешено колотилось в груди. Решив, что таиться довольно, он позволил стилету лечь в руку. Ими теперь как будто заинтересовались все продавцы Ночного Рынка; они окружены, и продавцы медленно сжимают круг, отбрасывая на камни под ногами Локки и Жеана длинные темные тени. Кажется Локки, или огни на самом деле тускнеют? Ночная Галерея выглядит совсем темной — черт возьми, действительно фонари гаснут прямо на глазах.
— Хватит!
В руке Жеана оказался топор; они с Локки встали спиной друг к другу.
— Не приближайтесь, — сказал Ламора. — Прекратите эту дьявольщину, или прольется кровь!
— Кровь уже пролилась, — сказала девочка.
— Локки Ламора, — негромко звучал хор голосов окружающих.
— Кровь уже пролилась, Локки Ламора, — повторила женщина средних лет.
Последний алхимический фонарь на краю Ночного Рынка погас; теперь Локки и Жеан видели лица окружающих в тусклом свете гавани и далеких фонарей на пустынной Галерее — тревожно далекой.
Девочка, глядя немигающими серыми глазами, сделала к ним последний шаг.
— Мастер Ламора, мастер Таннен, — произнесла она чистым негромким голосом. — Вам шлет привет Сокольничий из Картена.
Локки смотрел на девочку, разинув рот. Она плавно, словно призрак, приближалась, пока не оказалась в двух шагах от него. Локки подумал: ужасно глупо угрожать стилетом девочке меньше грех футов ростом, но тут в почти полной темноте девочка холодно улыбнулась, и злоба, читавшаяся в ее улыбке, заставила Локки крепче сжать оружие. Девочка рукой коснулась подбородка.
— Хотя он говорить не может, — сказала она.
— Хотя сам он говорить не может… — подхватил в темноте хор продавцов, теперь неподвижных.
— Хотя он обезумел, — сказала девочка, протягивая к Локки и Жеану руки ладонями вверх.
— Обезумел от боли, обезумел без меры… — шептал хор продавцов.
— Но у него есть друзья, — сказала девочка. — И эти друзья помнят.
Локки почувствовал, как за его спиной пошевелился Жеан; неожиданно в его руках оказались оба топора, черные стальные лезвия обнажились в ночи.
— Эти люди — марионетки. Где-то недалеко действуют контрмаги, — прошипел Жеан.
— Покажитесь, проклятые трусы! — сказал Локки, обращаясь к девочке.
— Мы показываем свою силу, — ответила она.
— Что еще вы хотите… — шептал неровный круг хора; в пустых глазах продавцов отражались лужи.
— Что еще вы хотите увидеть, мастер Ламора?
Девочка изобразила зловещую пародию на реверанс.
— Чего бы вы ни хотели, — сказал Локки, — оставьте этих людей в покое. Сами поговорите с нами. Мы не хотим, чтобы вы причиняли вред этим людям…
— Конечно, мастер Ламора…
— Конечно… — шептал хор.
— Конечно, это правильно, — говорила девочка. — Значит, вы хотите услышать, что мы должны сказать?
— Скажите наконец, что вам нужно!
— Вы должны ответить, — сказала девочка.
— Ответить за Сокольничего, — подхватил хор.
— Вы должны ответить. Оба.
— Идите вы!.. — крикнул Локки. — Мы ответили за Сокольничего. Наш ответ — десять отрубленных пальцев и отрезанный язык. За смерть троих друзей. Вы получили его живым, а это больше, чем он заслуживает.
— Не вам судить, — прошипела девочка.
— …судить картенского мага… — прошептал хор.
— Не вам судить и вам не понять закон, — говорила девочка.
— Его знает весь мир: за убийство контрмага — смерть, — ответил Жеан. — Это и еще кое-что. Мы оставили ему жизнь и позаботились о том, чтобы он вернулся к вам. Наше дело окончено. Если вы хотели более тонкого обращения, следовало предупредить нас письмом.
— Это не дело, — сказала девочка.
— Это личное, — говорил хор.
— Личное, — повторила девочка. — Брат потерял кровь; мы такого не прощаем.
— Сукины дети! — сказал Локки. — Вы что, и впрямь мните себя богами? Я не нападал на Сокольничего в темном переулке и не отбирал у него кошелек. Он помогал убить моих друзей! Мне его не жаль и не жаль вас! Убейте нас, и покончим на этом, или убирайтесь и освободите этих людей.
