Я открыл глаза и какое-то время просто молча лежал, глядя в потолок палатки, пытаясь припомнить все подробности необычного сна. Кто были эти люди? Наверняка тот самый отряд инквизиторов, чьим штабом была эта башня. А символ? Я закрыл глаза пытаясь припомнить тот иероглиф, что висел над башней. Может это их герб или что-то в этом роде? Ну и сон …
Окончательно придя в себя, я почувствовал тяжесть сдавливающую грудь и мешающую свободно двигаться. Я медленно повернул голову на бок и сердце мое замерло…
- Какого…? – непроизвольно вырвался пришедший на ум вопрос.
Танино личико находилось в паре сантиметров от моего, а ее левая рука и нога по хозяйски взгромоздились на мое затекшее, от долгого пребывания в одной позе, тело. Мне приходилось делить постель с девушками и раньше, но в этот раз, меня просто застали врасплох.
Взяв себя в руки, я легонько коснулся ее плеча и немного потряс его, чтобы разбудить девушку. Готесса издала пару нечленораздельных звуков, после чего миленько так зевнула во все тридцать два зуба и открыла глаза. Несколько секунд она неподвижно лежала глядя мне в глаза, после чего сказала:
- Доброе утро. Уже пора вставать?
- Доброе, - губы против моей воли растянулись в довольной улыбке, – вставать действительно пора, но я не могу.
- Почему? – спросила девушка, мило улыбнувшись в ответ.
- Даже не знаю… - сказал я, указывая свободной рукой на ее конечности, расположившиеся на моей груди и ногах.
Таня трижды изменилась в лице за доли секунды, после чего резко отдернула руку и одним движением вскочила на ноги. Я продолжал лежать и молча смотреть на нее, с такой улыбкой, что даже Чеширский кот непременно подавился бы от зависти со своей вялой ухмылочкой.
- Ночью было холодно, вот я, наверное, и прижалась во сне, чтобы согреться, – постепенно краснея начала оправдываться девушка.
- Ага, так холодно, что куртку, которой была укрыта, забросила аж к выходу из палатки? – продолжая широко улыбаться парировал я.
Таня стояла уже пунцово-красная от злости и стеснения, но сказать больше ничего не могла, а я продолжил:
- Да, все же ты права – ночью было довольно прохладно и чтобы не замерзнуть, следующей ночью сразу ляжем в обнимку и укроемся одной курткой. Хорошо? Да, кстати, говорят что голое тело способно отдать куда больше тепла, чем какая-то одежда… так что, можем… и, голышом в обнимку лечь, – моя улыбка стала превышать все мыслимые и немыслимые границы, а для Тани эта тирада оказалась последней каплей.
- Пошел ты на… … … тупой и похотливый… … … да я тебя…, а потом так… … … что… … …!!! И дикие звери сожрут то, что от тебя останется! Ты меня понял?
Я слушал, молча, наслаждаясь каждым словом. Это была не просто ругань, а настоящее произведение нецензурного искусства. Матерный шедевр. А сколько эмоций! Но Таня, кажется, рассердилась и обиделась не на шутку и, поняв, что лучше не продолжать, я, состроив самую невинную физиономию на какую только был способен, решил извиниться:
- Танюш, не сердись. Я же пошутил.
- Еще одна такая шутка, - все тем же гневным голосом прокричала девушка, - и спать будешь на улице в обнимку с комарами, или этой долбанной башней!
- Все понял… приношу свои искренние и самые глубочайшие извинения прекрасной госпоже.
Она вздернула носик и вышла из палатки. Я вылез следом и принялся умываться водой из пластиковой бутылки. Солнце уже было высоко, и припекало не на шутку; видать, спали мы гораздо дольше, чем планировали. Завтракали молча. Пару раз я пытался начать разговор, но Таня просто не обращала на меня никакого внимания. «И чего она так надулась?» - думал я, «как будто это не она ко мне жалась, а я ее домогался…». Дожевывая последний кусок бутерброда, я решил еще раз попробовать завести разговор:
- А мне сегодня сон необычный приснился.
Таня на мгновение замерла, даже перестав жевать то, что только что откусила, после чего подняла голову и с неподдельным интересом в глазах поинтересовалась:
- На тебя тоже мужик светящийся с неба упал?
- Чего упало? – в очередной раз, расплывшись в ехидной улыбке, поинтересовался я.
Таня зло зыркнула на меня, после чего снова принялась за поедание своего бутерброда. Поняв, что снова все порчу, я поспешил все уточнить:
- Да нет же, никто на меня не падал, но в моем сне тоже были мужики и предостаточно световых эффектов.
- А по подробнее?
Я пересказал свой сон от начала и до конца, после чего Таня, крепко задумалась, уставившись, куда-то в пустоту. Спустя пару минут, взгляд ее прояснился и, встряхнув головой, словно сбрасывая наваждение, она обратилась ко мне:
- А символ этот сможешь нарисовать?
- Могу попробовать, – ответил я, доставая из кармана штанов складной нож.
Я старался максимально точно изобразить тот знак, что висел над башней, но образ его был словно подтерт в мое памяти, поэтому художество давалось мне с большой натяжкой.
- Не отвечаю за точность, но что-то очень похожее на это, – сказал я, указывая ножом на то, что смог выудить из собственной памяти.
Таня поднялась со своего места, встала напротив меня и, посмотрев на каракули, радостно вскрикнула:
- Да!
- Что да? – удивился я.
- Эта закорючка была нарисована на медальоне того дяди что мне приснился.
- Расскажи уже подробнее про своего мужика! - в нетерпении прикрикнул я на готессу.
- Да бред какой-то, если честно – немного смущенно сказала Таня, после чего начала рассказ: - Я гуляла по ночному кладбищу. Там – в Питере. Молча, шла никого не трогала, смотрела на звезды. Вдруг, одна звездочка начала двигаться и постепенно увеличиваться в размерах. Вскоре, она стала такой яркой и большой что я испугалась и хотела побежать, но не успела двинуться с места, как эта звезда рухнула прямо возле меня. Успела только, прикрыть голову, ожидая удара, или взрыва… испугалась, в общем. Ничего не произошло. Я подняла голову и увидела стоящего передо мной мужчину. Высокий, с ровной бородкой и длинными, темными, кудрявыми волосами. На нем был одет просторный белы балахон, а на груди висел большой кулон с изображенным на нем знаком. С таким же знаком, какой видел ты в своем сне. Мужчину окутывал яркий желтый свет. Причем у меня сложилось впечатление, что свет этот - живой. На кулон я обратила внимание только потому, что он светился еще ярче и пульсировал, словно привлекая мое внимание. Я тупо глядела на этого мужика, переводя взгляд с его лица на кулон, и обратно. Потом этот мужик, выкрикнул какое-то слово на непонятном мне языке, глаза его полыхнули синим и он тоже, взорвался ярким фейерверком, от искр, что попали на меня, мне стало очень тепло и уютно, как будто кто-то теплым одеялом укрыл. Потом ты разбудил меня…
