Они ждали, что Настя приведет их к Денису, и когда на Пражском кладбище какие-то странные людишки с пистолетами едва не превратили Настю в решето, вампирам это очень не понравилось, потому что не входило в их планы. На пару секунд они вышли из тени и перерезали глотки Леонардовым стрелкам, которые охраняли Альфреда.
Так что все кончилось хорошо, что применительно к Настиной жизни последних месяцев и означало: «События приняли непредвиденный оборот».
«Потом Иннокентий уехал куда-то по своим делам, и с тех пор я его не видела. После истории на кладбище Покровский еще больше захотел спрятаться от Леонарда и сказал, что знает, где горгоны прячут Дениса. Я сказала, что если это так, то Андерсоны будут ему очень благодарны. Покровский обрадовался и на радостях напился. Мы полетели в Москву, но сначала я не хотела тащиться с Покровским к черту на рога освобождать Дениса, потому что, во-первых, это было опасно, а во-вторых, не мое это дело, ведь Денис едва не скормил меня Горгонам, а потом у меня была куча всяких неприятностей, и все из-за него. Так что пусть сами Андерсоны его и вытаскивают, а я пойду домой.
Но потом…»
Но потом она поняла, что нет никакого такого дома, куда она может войти, закрыть за собой дверь и оставить снаружи все это безумие, которому она смотрела в глаза все последние месяцы. Рано или поздно эту дверь вышибут, и на пороге появится какое-нибудь чудище типа Леонарда, или бессмертной рыжеволосой Лизы, или Давида Гарджели, или вампиров, или болотных тварей…
Это было похоже на стремительно движущуюся в никуда дорожку эскалатора, стоять на которой, борясь с тошнотой и головокружением, у тебя уже нет сил, но за пределами этой дорожки – бездна.
«Потом я засомневалась, потому что червяк-беспамятник сильно погрыз мои воспоминания, и я не была уверена ни в чем, и в том, что касалось Дениса – тоже. Единственным способом узнать, как же все случилось на самом деле, что из моих воспоминаний – правда, а что – нет, было найти Дениса и спросить его об этом. А если даже он и притащил меня в „Три сестры“ как приманку, то я не буду платить ему тем же.
Тем более что над ухом у меня все время зудел Люциус, твердя, чтобы я перестала суетиться и шла себе домой, забыв про Дениса и все остальное. А поскольку Люциус ИМХО[1] всегда врет, то правило в отношении него такое – послушай, что советует Люциус, и сделай наоборот. Вот так я с Покровским отправилась искать Дениса».
Тут Настя снова сделала перерыв на кофе, потом перечитала написанное и с чувством значительного интеллектуального превосходства посмотрела на ноутбук: «А ты небось думал, что я и половину этого не напишу!»
Но теперь надо было двигаться дальше, и Настя поняла, что о некоторых подробностях поисков Дениса ей писать не хочется. Она пожала плечами и не стала про них писать, используя ту свободу обращения со временем, пространством и людьми, которую обычно присваиваешь, ставя на титульном листе «Подлинная история». Она всего лишь хотела выглядеть в глазах будущих читателей немного лучше. Чуть-чуть. Это было как подкрасить ресницы и наложить тени перед фотографированием на паспорт.
Поэтому она не стала писать про Покровского с ножом в руке на кухне какой-то квартиры в каком-то многоэтажном доме какого-то города, про одного убитого лешего, про другого убитого лешего… Покровский очень убедительно говорил Насте, что у него все под контролем; кто же мог подумать, что он ошибается?
«Примерно на полпути Покровский потерялся, пропал посреди ночи, и я осталась одна. Но мне повезло, я встретила местного жителя, которого звали…»
Блин, вот позорище-то. Она так и не узнала, как звали Зеленого. А Зеленый своей жизнью и своей смертью заслужил, чтобы его настоящее имя было впечатано в «Подлинную историю Анастасии Колесниковой». Она хотела узнать, но закрутилась, отложила на потом, забыла…
Минуточку. В конце концов, имя Анастасии Колесниковой кое-что да значит в этой стране.
– Королевскую канцелярию, пожалуйста, – сказала она, и в трубке заиграло что-то похожее на перезвон серебряных колокольчиков. Настя откашлялась: большинство лионейских клерков русского не знали, да и английский, как правило, не был их родным языком, так что изъясняться следовало максимально четко. Особенно когда звонишь в королевскую канцелярию в три часа ночи.
– Дежурный стол королевской канцелярии, – сказал молодой мужской голос. – Ахмед Ви Касабиан слушает вас.
Значит, Ахмед Ви. Будем считать это случайным совпадением.
– Привет, – сказала Настя. – Это Анастасия Колесникова. У меня есть вопрос.
– Слушаю вас, госпожа Анастасия, – вежливо ответил Ахмед.
– В прошлом году, летом, был сделан запрос от службы Смайли в посольство лесных хозяев насчет полного имени того лешего, который погиб при освобождении Дениса Андерсона. Его хотели посмертно наградить или что-то в этом роде… – Настя поняла, что говорит слишком быстро, глотая буквы. – Мне нужно узнать это имя. Вы можете это сделать, Ахмед?
– Это моя работа, – ответил Ахмед с неестественным для трех часов ночи энтузиазмом, хотя если вспомнить, что в его имени содержится инициал Ви, то все становится на свои места. Потому что Ви значит «вампир».
– На это уйдет минут пять, – сказал Ахмед. – Если только служба Смайли не засекретила эту информацию.
– С чего бы это ее засекречивать? – удивилась Настя. – Про эту историю всем все известно, так что…
– Готово, – перебил ее Ахмед. – Действительно, результаты запроса не засекречены. Минутку… Ну вот, я могу продиктовать вам имя сейчас, а копию документа вышлю на электронный адрес.
– Отлично.
– Диктую… – И он тщательно выговорил Насте на ухо: – Мьортвы Лэши. Еще раз – Мьортвы Лэши. Вы записали?
– Я записала, но…
– Что-то не так?
– Это не имя, это по-русски – мертвый леший.
– Но так написано в документе, я отправлю вам копию, вы увидите…
– Я верю, что так написано в документе. Я знаю, почему там так написано.
Лешие, или, по-другому, лесные хозяева, скрывают свои имена от незнакомцев, веря, что через имя можно навести порчу. Вот почему Настин знакомый леший так и не назвался ей, заставив придумать ему прозвище. Его сородичи даже после смерти Зеленого не раскрыли подлинное имя, отправив в Лионею эту обманку. Зеленый не верил Насте, это было объяснимо, но теперь получалось, что вся раса лесных хозяев не верит Утеру Андерсону. Неладно что-то в лионейском королевстве.
– Предрассудки.
– Что? – не сразу поняла Настя. Оказалось, что Ахмед Ви Касабиан все еще на связи.
– Это их древние суеверия. Не хочу показаться невежливым, но эта раса пытается жить, как будто на дворе Темные века…
