– Воинство Хаоса? – предположил Джери.
– Может быть. Но насколько нам известно, Хаос и сам подвергся нападению, и Закон тут ни при чем. Похоже, что само космическое равновесие под угрозой.
– Именно поэтому был отозван из моего измерения Рунный Посох?
– Да, – признал Рыцарь-в-Черном-и-Золотом.
– Но какова природа этой угрозы? – вопросил Джери.
– Мы не знаем, лишь только предполагаем, что она связана с Совмещением миллиона плоскостей мироздания. Однако вам, мессир Воитель, это уже известно.
Сепирис хотел сказать что-то еще, но Джери вскинул руку, прерывая его:
– Я уже не уверен, знаю ли, о чем речь. Прошу вас, избавьте от мучений мою слабеющую память…
– Ладно, – Сепирис наморщил лоб. – В таком случае, возможно, нам не стоит продолжать этот разговор.
– Нет, нет, умоляю вас, продолжайте, ибо я уверен, что это выражение все же имеет для меня чрезвычайно важное значение.
– Порядок и Хаос втянуты в обширный конфликт, который затронул собой все известные нам измерения Земли. Это война, в которую человек, сам того не желая, оказался вовлеченным. Поскольку вы являетесь защитником человечества, то участвуете в ней во всех своих воплощениях, по-видимому на стороне Порядка, хотя это вопрос спорный, – Сепирис вздохнул. – Но и Порядок, и Хаос слабеют. По мнению некоторых, все кончится тем, что они не смогут больше поддерживать космическое равновесие. Другие придерживаются мнения, что и равновесие, и боги одинаково будут обречены, когда настанет время Совмещения миллиона плоскостей мироздания. Я ничего не сказал об этом Элрику в моем собственном измерении, ибо он и без того растерян. Честно говоря, не знаю, что еще сказать об этом. Моральная ответственность за поиски решения этой проблемы, действительно вселенского масштаба, сильно меня угнетает. Однако если Элрик все же затрубит в свой Рог Судьбы…
– А Корум освободит Квилла, – добавил Алерион.
– Эрекозе достигнет Танелорна, – продолжила Дама Чаши. – … то за этим последует космическое потрясение, масштабы которого невозможно себе вообразить. Поэтому страшно что-либо предпринимать. И нет никого, кто бы мог нам подсказать, что делать, какой выбрать путь.
– Никого, кроме Капитана, – заявил маг Абарис.
– Но как узнать, не действует ли он в своих собственных интересах? Мы ничего не знаем о нем, кроме того, что он недавно появился в пятнадцати плоскостях.
Ламсар-Отшельник явно сомневался в собственных словах.
– Какой еще Капитан? – с любопытством промолвил Хоукмун. – Это не то существо, которое излучает черное сияние?
Он описал то создание, с которым встретился на мосту, прежде чем попасть в этот мир. Сепирис покачал головой.
– Нет, некоторые из нас видели то создание, которое вы сейчас описали, но для нас оно тоже загадка. Вот почему мы чувствуем себя так неуверенно. Все эти странные существа, вдруг выныривают откуда-то из глубин Вселенной, а мы ничего не знаем о них. Нам не хватает мудрости…
– Только Капитан может нам помочь, – вмешался Амергин. – Нужно увидеться с ним. Мы все бессильны. – Он устремил взор на маленький шар, висящий в центре их круга. – Вам не кажется, что свет слабеет?
Взглянув на сферу, Хоукмун убедился в правоте слов друида.
– А это важно?
– Это означает, что наше время здесь подходит к концу, – отозвался Сепирис. – Вскоре нам придется вернуться в свои миры, и у нас больше не будет возможности встретиться вот так.
– Но расскажите же мне побольше об этом Совмещении миллиона плоскостей мироздания! – воскликнул Хоукмун.
– Ищите Танелорн, – посоветовала Серебряная королева.
– Избегайте Черного Меча, – добавил Ламсар-Отшельник.
– Возвращайтесь к океану, – велел Рыцарь-в-Черном-и-Золотом. – И садитесь на Темный Корабль.
– А Рунный Посох? – вопросил Хоукмун. – Должен ли я оставаться у него на службе?
– Лишь в том случае, если он станет служить вам, – сказал Рыцарь-в-Черном-и-Золотом.
Свет сферы мерк прямо на глазах, все тонуло во мраке, кроме небольшого пятна света в самом центре круга. Мудрецы поспешно сели на своих лошадей. Они быстро теряли реальность плоти, превращаясь в прозрачные тени.
– А как же мои дети? – успел воскликнуть Хоукмун. – Где мне их искать?
– В Танелорне! – ответила Серебряная королева. – Они ждут там, чтобы родиться вновь.
– Что это значит? – умоляюще воскликнул Хоукмун. – Объясните, сударыня!
Но ее тень растаяла первой, едва лишь погасла светящаяся сфера, и вскоре с путешественниками остался лишь исчезающий силуэт чернокожего гиганта Сепириса, но и его голос сделался далеким и слабым, будто раздавался издалека:
– Завидую вашему величию, Вечный Воитель! Но не той борьбе, которую вы ведете.
Хоукмун закричал во мрак:
– Нет! Этого недостаточно! Я должен узнать больше! Джери сочувственно тронул его за плечо.
– Пойдемте, герцог Дориан. Мы узнаем больше, если последуем их совету. Вернемся на берег океана.
Но тут же исчез и сам Джери. Хоукмун остался один.
– Джери-а-Конел! Джери!
Он бросился бежать в ночь, в безмолвие, со ртом, распахнутым для крика, который никак не мог сорваться от слез. Глаза жгло, но слезы никак не могли пролиться, а в ушах похоронным звоном отдавалось биение измученного сердца.
Но вот, наконец, настал рассвет. Туман лег на волны, клубами окутал прибрежные скалы. Нереальное серо-жемчужное сияние заливало все вокруг. Хоукмун не спал всю ночь, скитаясь по этому призрачному миру. Он чувствовал себя заброшенным и покинутым всеми, но некому было даже пожаловаться. Он смотрел вдаль, сжимая меч озябшей рукой. Было холодно, и дыхание струйками пара вырывалось изо рта. Он ждал, словно охотник на заре, прислушиваясь к любому звуку и стараясь не шевелиться, чтобы не заглушить его. Он много размышлял этой ночью и решил последовать совету семи мудрецов, а теперь он ждал. Ждал прихода корабля, который, по их словам, непременно должен был появиться. Он ждал без особой надежды и даже желания и все же знал, что непременно случится то, чему суждено.
И вот внезапно алый огонь вспыхнул над головой. Сперва он решил, что это солнце, но свет был слишком ярким, похожим на сверкание рубина. Может быть, какая-то звезда чуждого небосклона, подумал он. Светило окрасило туман кровавыми отблесками, и в тот же миг он услыхал равномерное поскрипывание, доносившееся с моря, и понял, что, должно быть, где-то неподалеку судно село на мель. Он услышал звук якоря, шлепнувшегося в воду, и последовавший за этим шорох и бряцание якорной цепи, затем бормотание неясных голосов, скрип шкивов и глухой плеск, подобный тому, какой бывает, когда спускают шлюпку на воду. Он вновь посмотрел на звезду, но она исчезла, видимо скрытая более плотной полосой тумана. Но в тот же миг прямо перед ним дымка растаяла, открывая взору контуры высокого судна с поднятым носом. Свет фонарей плясал на воде. Паруса были опущены. Мачты и поручни украшала сплошная затейливая резьба, говорящая о необычайном искусстве ремесленников.
