— Не совсем так, мой дорогой Ватсон. Этот тип должен был сделать закупки для изготовления гаек и подшипников из инструментальной стали. Возможно также, что он не говорил ни на одном из земных языков и этот список должен был все сказать за него. К тому же он, видимо, не знал, что за все это ему придется платить — ведь при нем не было вообще ничего, что можно было бы считать деньгами. Итак, скорее всего это инопланетянин, причем из таких мест, о которых мы и понятия не имеем.
— Великолепно, мой дорогой Холмс!
— Не забывайте еще и о том, что он грыз ваши кирпичи, Адам! Вот вам загадка, которую разрешить в состоянии разве что Сэм Кац.
— Вы правы. И, несомненно, он может узнать его славное прошлое, а также настоящее и будущее!
— Когда вы его сюда доставите, мы сразу попросим его нарисовать нам этого типа, и тогда все станет ясно.
— Кроме одной маленькой детали.
— Это какой же?
— Он ни за что сюда не приедет!
— А почему?
— Ему очень не понравилось то, что я ему предложил в обмен.
— И что именно?
— Видение мира, каким обладал любой — по выбору — известный ему художник.
— Ой, как это неудачно, Адам! Как бестактно!
— А почему, собственно?
— Вот послушай. Я ведь немало имел дела с художниками и фотографами, будучи журналистом, и знаю, что больше всего на свете им хочется одного: произвести на свет то, что обычно называют «самым писком», и продемонстрировать «свое собственное, абсолютно новое видение мира»! СВОЕ СОБСТВЕННОЕ, Адам! Зачем художнику ЧУЖОЕ видение мира? Чтобы повторить то, что уже кто-то когда-то сделал до него?
— Продолжай, Альф. Только осторожно, не торопись.
— Отправляйся назад и постарайся увлечь его каким-нибудь иным предложением. Неким СОВЕРШЕННО НОВЫМ восприятием действительности, например.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, например, способностью воспринимать вещи в более широком контексте…
— Но это уже было! Так делали Пикассо, Шагал, Джексон Поллок, и…
— Ну и что? Можно иметь в виду более широкий спектр зрения — чисто физически, вплоть до восприятия невооруженным глазом ультрафиолетового и инфракрасного излучения. А может, и еще что-нибудь покруче — если у тебя найдется в запасе что-нибудь этакое.
— Найдется, найдется! У Адама Мазера есть все! Прав твой шеф, Альф: у тебя абсолютно научный склад ума. Нет, тебе просто необходимо к нам присоединиться! А пока что не забывай присматривать за лавкой. Няня, за мной!
— Я не могу. — Голос Глории звучал еле слышно, и она была чрезвычайно бледна.
Адам ласково ей улыбнулся и сочувственно покивал:
— Я вижу, у тебя грядут перемены? Не стоит так волноваться, дорогая! Подожди нас. Мы мигом. Пошли, Альф. Ты мне понадобишься, чтобы перетащить сюда Ван Рина. Если не боишься, конечно. Просто пожелай быть вместе со мной
— и все.
— Конечно же, я отправлюсь с тобой, старина! — И я пропел: — Альфы на крышах, Альфы — герои…
Когда мы с Адамом уже шли по пустынной улице Бронкса, мимо нас прошел человек, сперва внимательно поглядевший на Адама, а потом — и гораздо внимательнее — на меня. На нем были темные очки-хамелеоны, изящные мокасины, тренировочные брюки и зеленая с белым рубашка-поло. Запястья у него были перетянуты кожаными браслетами, утыканными острыми заклепками. Волосы рыжие, очень коротко стриженные. Я тут же вспомнил: это он приходил в лавку, когда Адам с мистером Тигабом были в Дыре! Сперва мне показалось, что незнакомец хочет нам что-то сказать, но он еще раз внимательно рассмотрел меня — мою аккуратную бородку и усы, мою любезную улыбку и все остальное — и, похоже, разговаривать с нами раздумал. И рванул мимо нас. Я хотел было указать на него Адаму, но тот сказал:
— Ну вот мы и пришли!
Хотя Адам кратко описал мне этот вонючий квартал, я все же не представлял себе, что человеческое жилище может быть таким ужасным. Жилой комплекс буквально пропитался ароматами экскрементов и помойки, а пока мы карабкались по лестнице на верхний этаж жуткого многоквартирного дома, я то и дело видел трупы людей, собак, которых поджаривали на костре, голых детишек, лежавших на земле и тоже, вполне возможно, мертвых… И этот шум! Это же просто кошмар какой-то!
Так что, войдя в квартиру этого Каца Ван Рина, я испытал истинное облегчение. Во-первых, в его квартире была настоящая, запирающаяся на замок дверь с глазком, а когда он наконец эту дверь перед нами распахнул, то за ней оказалось вполне чистое и аккуратно прибранное жилище, и пахло там свежестью. Стены квартиры были расписаны яркими абстрактными сюжетами, а разбитые, видимо предыдущим хозяином, плитки пола были искусно сложены в виде некоего пазла, прелестного лабиринта-загадки.
— Опять вы! — мрачно прорычал художник.
— Да, но на этот раз с новым и весьма выгодным предложением! — От Адама исходил магнетизм красавца-леопарда. — Кстати, разрешите представить: Альф, мой партнер. Альф, это мэтр Ван Рин.
Мы обменялись беглыми, но внимательными взглядами. Интересно, думал я, что этот тип видит во мне с помощью своего шестого чувства? Каков я в прошлом, настоящем и будущем? Во всяком случае, в настоящий момент ничего, кроме презрения к самому себе, я не испытывал. Ведь, судя по его настоящему имени, я предполагал увидеть типичного обитателя отелей «борщ-белт» note 7. Но он был скорее похож на генерала Де Голля — усатый, высокий и крепкий. Лет сорока на вид.
— Как мне лучше вас называть? — дружелюбно осведомился я. — Сэм или Ван?
— А вам что за дело, черт побери?
— Просто хотелось бы познакомиться поближе… Я большую часть жизни был интервьюером и очеркистом и обнаружил, что с человеком гораздо легче сойтись, если называть его тем именем, которое он сам предпочитает. Я писал очерк о самой известной и прославленной рыцарственной даме Британской империи — о леди Джудит. Она была со мной чрезвычайно корректна и холодна, пока я не задал ей тот же самый вопрос, что и вам. И тут она вдруг рассмеялась и сказала, что в детстве все звали ее Фрэнки. После чего мы с ней окончательно поладили.
Художник улыбнулся:
— А меня в детстве звали Ринсо.
— Вот и договорились. Значит — Ринсо!
— А мне вас как называть?
— В колледже меня прозвали Блэки.
— Значит — Блэки! — Похоже, он действительно несколько успокоился.
— А что это за новое предложение, с которым он теперь ко мне явился?
Еще одна уловка. Когда берешь интервью, постарайся найти общего врага. В данном случае «врагом» пришлось стать бедняге Адаму.
— Не обращайте на него внимания, — сказал я. — Понять состояние творческого человека, да еще профессионала, ему просто не дано. Я ведь с огромным трудом убедил его отправиться сюда, чтобы познакомиться с вами! Я знаю, что вы здесь как в западне, знаю, как тяжело вам приходится… Я и сам не раз бывал в таком положении…
