Как сказать, что твой ребенок проклят уже во чреве? Слов таких в человеческом языке нет.
К родам Ода будто постарела на десять лет, а Дон понял, что в доме он — лишний. И стал появляться все реже и реже. Ода снова убедилась, что он лучше и умнее всех, но даже поблагодарить не смогла.
В Храме Солнца, в Купели, она бывала теперь едва ли не каждую седмицу. Ни разу не приходила без даров, часами простаивала на коленях, молилась, хотя и в молитве не поминала о своей вине, все надеялась, что пронесет, что Отец Света не покарает новорожденного младенчика за бабью глупость.
Не пронесло. Не пощадил.
Правда, выжидал целых пять лет.
* * *
Десси-Дионисия (уважила-таки Ода напоследок мужа) поначалу никому хлопот не доставляла. Когда удавалось, играла целыми днями на улице, хозяйничала понемногу в доме и трепку зарабатывала не чаще, чем прочие ребята.
И вот как-то в самую пахоту старому Одиному отцу занемоглось. Он раньше обычного вернулся с поля, распряг лошадь, повел в конюшню, ругая на чем свет стоит непутевого зятя, и вдруг едва не споткнулся о внучку, игравшую во дворе с тремя песчано-желтыми, остромордыми и длиннохвостыми щенками. На затылках у щенков красовались смешные белые хохолки.
Лошадь он не удержал. Едва увернулся от копыт. Умная скотина всхрапнула, встала на дыбки, вырвав повод из рук хозяина, и дала деру.
Щенки были шеламскими лисами. Благочестивым солнцепоклонникам не пристало верить в то, что лесные звери могут быть чем-то большим, нежели безмозглыми тварями. Но каждый сопливый пацан в деревне знает, что если убьешь шеламскую лису, лучше всего сразу жернов на шею и в омут. Можешь бежать за тридевять земель, можешь сидеть безвылазно в доме, запершись на все замки, — все едино. Не позже чем через три дня тебя найдут с перегрызенным горлом.
Дед тащил Десси в дом, от ужаса колотя ее чем и куда попало, а она сквозь слезы приговаривала: «Хочу к лисичкам! Не тронь меня, хочу к лисичкам!»
Два дня она отсидела в чулане. На третий пришел Дон. Дед вывел заплаканную внучку из заточения, дал ей в руки узелок с игрушками и платьицами и сказал зятю:
— Дочь твоя — рожачка. Ведьма прирожденная. Забирай своего выделка и уходи.
Дон возмутился, потребовал объяснений. Дед рассказал. И закончил так:
— Забирай и уходи. Али хочешь дождаться, когда у нее хвост вырастет и добрые люди с нее с живой кожу спустят?
Дон взмолился:
— Ода!
Но она так и не подняла глаз.
Тогда бедолага-воин присел перед своим «выделком» на корточки и спросил:
— Ну что, хочешь еще к лисичкам?
Десси вытерла слезы кулачком и кивнула.
— Тогда пошли.
Десси забралась отцу на плечи, и они отправились в Шелам.
* * *
Лисички Дона беспокоили не сильно. В Шеламе он жил уже шестой год и знал, когда лес сердится, а когда шутки шутит. Другое его тревожило — женщины в крепости не приживались. Оставались лишь самые ревнивые грымзы, да еще задерихвостки, менявшие по три мужика за ночь. Спрашивается, что путного может вырасти из девчонки в такой компании? Только ей и останется, что у шеламских лисиц уму-разуму учиться.
Однако все как-то само собой уладилось. То ли оттого, что Десси и впрямь была рожачкой, то ли оттого, что Дон с нее пылинки сдувал, но никакая грязь к ней не приставала.
А годы шли, такие же тихие и незаметные, как Донова дочка. В горах у чужан не было мира, племя воевало против племени, и в Шелам они наведывались лишь малыми отрядами. Лес гневался редко, редко давал волю своим чудищам. Белый олень из года в год оставался на землях Королевства.
Дон дослужился до десятника и решил, что выше лезть не стоит — и здесь хорош. Десси подросла и научилась ловко уворачиваться от мужских рук. А Ода… Ода вышла замуж во второй раз, родила вторую дочку и жила чин чином…
«Только… Не верю я в ее счастье, не верю ни за что. Я же помню, какая она прежде была, а теперь все голову долу клонит. И отчим вон как ртом дергает! Поди угадай, кого он больше боится: леса ли, падчерицы ли ведьмы или своих же соседей!
И мать… Это ведь она себе казнь такую придумала, за тогдашний грех. Хочет жизнь свою с этим хмырем загубить и тем за все расплатиться. Только без толку все это, донесут на меня в Купель, этим все и закончится.
А ведь донесут, как пить дать… Бежать надо, а куда побежишь? В одиночку в лесу зимовать? Не смешно даже!
Ох, чрево шеламское, забраться бы в тебя да свернуться в тепле слепым кутенком! Только дороги нет — через Меч лишь мертвые проходят, а мне боязно еще.
Клайм, радость моя, где ты хоть сейчас? Ждешь ли меня? Видишь ли, каково мне тут без тебя?»
В прежние годы, едва сходил паводок, на земли Королевства приходила Напасть с Севера — с полдюжины отрядов чужан. Почти не сообщаясь, а иногда даже затевая меж собой усобицы, они разбойничали в приграничных деревнях, тащили все что ни попадя: зерно, соль, полотно, сапоги, шубы — угоняли скотину, рубили деревья, крали детей и девок. В горах, где жили чужане, было какое-то древнее злое колдовство, а потому их женщины редко беременели, а забрюхатев, часто теряли плод.
Итак, чужане набивали мешки, а солдаты сторожевых крепостей выслеживали и ловили нищих разбойников. Поймав, старались не убивать, чтоб не иметь потом дело с многочисленными мстителями. Просто отбирали награбленное, пороли воришек и выпроваживали их восвояси.
Особенно наглыми разбойниками занимались колдуны-шеламцы — они обливали чужан заговоренной водой, от которой кожа навек покрывалась разноцветными пятнами.
Короче, пока в столице сочиняли страшные истории про нелюдей-дивов, в Пришеламье разбирались с ними по-свойски.
* * *
И так было до тех пор, пока Армед, единокровный брат одного из дивьих князей, не понял, что младшие братья молодых князей долго не живут, и не решил, что самым безопасным местом для него будет трон Королевства За Лесом.
Той же весной разведчики донесли молодому королю Рагнару Кельдингу, что Кьяртан, старший брат Армеда, заключил союз с соседними племенами и ведет на Королевство целую армию.
Король послал своего дядю Хильдебранда с пятью тысячами тяжелых конников к Гусиному Горлу — долине между побережьем и Шеламом, единственному проходу от северной части Острова к южной. Кельдинги не без оснований считали, что армия чужан в Шелам не сунется — никому неохота будить лихо. Хильдебранд должен был перехватить дивов в Гусином Горле и удержать до прихода Рагнара и королевского войска. Хильдебранд двигался быстрым маршем, задерживаясь лишь для того, чтоб принять в свое войско рыцарей-добровольцев со свитой и пешие отряды от королевских городов. Погода ему благоприятствовала — стояли сушь и жара.
