- А что нужно, чтобы заслужить у чёрного мага жизнь? - от такого вопроса волшебник даже полуобернулся и через плечо удивлённо покосился на понурую эльфку.
- Хороший вопрос. Очень хороший - не зря всё-таки вас, остроухих, умниками кличут, - признал он и некоторое время ехал молча.
В том месте, где уходящая вглубь королевства просёлочная дорога переползала по бревенчатому мосточку небольшую речушку, почти ручей, волшебник остановил коня и призадумался. Где-то там, впереди, эта пыльная дорога, после дождей наверняка превращающаяся в непролазную грязь, превратится в широкий и ровный, вымощенный каменными плитами и потому хорошо охраняемый королевский тракт. А потому, прежде чем лезть туда, стоило чуть отдохнуть да немного подготовиться.
По этим размышлениям он пятками повернул коня налево. Уж каждый, кому приходилось управляться со скакуном в бою, обязан был уметь подобное - чтобы оставить для дела свободными руки. А слева как раз вроде повело тягучим, для другого неотличимым от болотного запашком. Где-то там обитала здешняя ведьма…
- Вообще-то, я на твою жизнь вроде и не покушаюсь, - лениво сообщил волшебник эдак через полчасика, давая пищу для размышлений уже подрёмывающей в седле эльфке.
Заметив, что та встрепенулась понуро, но отвечать не спешит, он повысил голос и крикнул в непроглядную для других темноту под кронами горных сосен:
- Эй, бабуля! Не шали тут, а то не приведи боги, прогневаешь меня!
Последнее время настырно пялящиеся со всех сторон отвратительные рожи нехотя пригасили глаза, а так и лезущий в ощущения липкий страх медленно, неохотно уполз прочь. И вскоре за стволами замелькал огонёк, столь разительно отличающийся от плывущих по сторонам светлячков, гнилушечно-зелёных болотных маяков и прочей светящейся гадости, что Тэлль даже вначале обрадовалась - уж этот был именно огоньком. От слова огонь.
Лесная хижина хоть и не отличалась особым изыском, но как пристанище лесной ведьмы годилось вполне. Даже ветхий сарайчик рядом, внутри которого приехавшие безошибочно разглядели равнодушно жующую свою жвачку дремлющую корову и пару бессовестно дрыхнущих в углу коз - и тот своим видом навевал мысли вроде свалки или послевоенных руин.
На пороге стояла ветхая с виду старушенция самого что ни на есть примечательного облика, и с фонарём в руке вслушивалась в нежданных гостей с самым что ни на есть недоверчивым видом. Её седые длинные космы беспорядочно разметались по сухоньким плечам, а в суковатой палке, на которую ведьма опиралась, намётанный глаз тотчас признал бы зачарованную до поры ядовитую змею.
- Уж не серчайте, ваша тёмность, издали не приметила, - голос у ведьмы оказался на диво звучный, полный скрытой силы.
Она легонько поклонилась чернокнижнику, люто зыркнула на сползшую наземь эльфку незрячими бельмами глаз и втихомолку даже плюнула на её след.
- Тьфу, погань остроухая! - проворчала старая кошёлка, а потом засуетилась, куда более вежливо пригласила господина волшебника в свою скромную обитель.
Вообще-то, Тэлль случалось видать ведьм из рода хомо, и даже столь колоритных. Но то, что эта старая женщина так откровенно пресмыкается перед чёрным магом, её даже несколько позабавило. Впрочем, отчего же - если такому угодить, самой ведьме при её скромных силах прибыток будет очень даже большой.
- Ладно, бабуля, не дёргайся, - волшебник мельком оглядел скромную, если не сказать убогую обстановку хижины и неприкрыто осуждающе вздохнул.
- Приведи в порядок вот эту остроухую, - он ткнул пальцем через плечо. - А нам бы до утра отдохнуть, потом дальше отправимся. За конями посмотри… да сама знаешь, что надо гостям, если по-хорошему.
Дальнейшее Тэлль вспоминать очень не хотелось. Как старуха отмывала её в какой-то подозрительной лохани, поливая едва разогретой водой, и при том всё время ворчала себе под нос всякие слова, из которых самыми безобидными были "стервь остроухая" или "сучонка зеленоглазая". Как затем едва подсохшую рану на бедре ведьма смазала отвратительно воняющей и жгучей мазью. Между прочим, если б не та дырка от случайно нашедшего свою цель арбалетного болта, не видать бы егерям хомо эльфийской лазутчицы как своих ушей! Не догнали бы просто…
Валлентайн уже проснулся и теперь валялся на лежанке в ленивой полудрёме, закинув руку за голову и одним глазом поглядывая на суетящуюся у печи ведьму. Вот такой лет через несколько могла бы быть и матушка, если бы не трусливый навет одного подлеца, которому ведьма отказала в приворотном зелье да бесцеремонно вытолкала взашей. Чего греха таить, не любят люди, а особенно власть имущие, вечно имеющих на всё своё мнение колдунов. Ладно полноправный волшебник, обладатель патента и прочих документов, важнейшим из которых являлся диплом Школы Высокой Магии. Но обвинить простую деревенскую ведьму во всех смертных грехах да потом с жадным и нездоровым любопытством смотреть, как жарко полыхает на костре её Сила, куда как просто…
В плечо ткнулось мягкое тепло, потёрлось и потом мерно заурчало. Отчего коты и кошки так тянутся ко всем без исключения чародеям, не знали даже многомудрые члены Совета. Однако думать о предстоящем разговоре с ними волшебнику не хотелось, потому он лениво почесал с удвоенной силой замурчавшего котейку за ухом и вернулся к своим воспоминаниям.
Маменька в молодые годы, когда только начинала, отличалась какой-то особой, колдовской красотой безо всяких к тому усилий. Оттого и понятно, что повелитель тех земель (между прочим, граф), который однажды завернул в домик ведьмы снять с себя ужасно досаждавшее проклятие кого-то из недругов, стал наведываться куда чаще нежели позволяли всяческие приличия. Вот так и вышло, что через некоторое время на свет и появился он, бастард наречённый Валлентайном. Граф признал сына и даже намеревался со временем дать ему возможность вести куда более подобающий образ жизни.
Однако завертелась война, и всё куда-то сгинуло в огненной круговерти. И одинокая ведьма, вынужденная сбежать в соседнее королевство, так и не дождалась с поля битвы своего графа. Где-то так и белеют непогребёнными его кости… надо будет найти да хоть так отблагодарить никогда не виданного отца - спасибо сказать за появление на свет. А зелёные глаза… мать как-то в порыве откровения проворчала сыну, что бабку его однажды елф огулял - тоже, говорят, была собою в молодости очень даже и весьма.
Эх, маменька! Прожить бы тебе лет ещё пятнадцать, пока удалось молодому чернокнижнику войти немного в силу да набивая шишки и сшибая все углы набраться опыта - тут уж тебе я помереть не дал бы…
