— Пусть отдадут они свой меч — тогда позволю я им ступить на землю Аваллонэ.
Аэлиндин легко спрыгнул на палубу яхты и, обращаясь к старшему из мужчин, жестом указал на меч, лежащий в кокпите. Бородач кивнул и подал меч, взяв его за лезвие, сразу наверх Кириэну. Владыка принял оружие, и не мог сдержать изумления, увидев изукрашенную драгоценными камнями рукоять и клинок, покрытый затейливым рисунком.
— Ойе, взгляни, Элладан, это эльфийский меч! Неужто на Земле еще не забыли древние руны?
— Ты прав, Кириэн. Этот меч похож на гондолинский — даже во времена моей юности такие вещи были древностью. Как жаль, что с нами нет моего отца, он смог бы прочесть эти руны. Смотри, вот символ Валаров — быть может, эти люди не воины, а послы, и везли его с собой как знак своей памяти об эльфах?
— Да, отец, — ответил Аэлиндин, — я вспомнил, никто из них не носил этот меч на себе, он был закреплен на палубе, как ценный груз, это была единственная вещь, которую они спасли со своего тонущего корабля.
Эльфы на берегу теснились вокруг Кириэна, стараясь разглядеть меч из древних легенд. Их отношение к людям сразу изменилось.
— Мы должны принять их как гостей, Владыка, — послышались голоса.
— Да будет так. — Кириэн впервые улыбнулся пришельцам и сделал широкий приглашающий жест рукой. — Я позволяю вам войти в Аваллонэ и оставаться здесь до тех пор, пока Валары не решат вашу судьбу.
Множество рук сразу протянулось вниз, чтобы помочь людям подняться на причал, на лицах засветились улыбки. Трое людей на палубе облегченно вздохнули и поднялись по трапу на пристань. Высокий бородач встал перед Кириэном и, прижав руку к груди, со сдержанным достоинством склонил голову. Потом он красноречивым жестом показал на перебинтованную голову своего спутника. Тот едва держался на ногах от слабости.
Сразу несколько человек потянулись поддержать его.
— Кемендэль, позовите Кемендэля!
— Я уже здесь, — высокий худощавый эльф, с мрачноватым на вид лицом, вышел из-за спин других. В руках он держал корзинку с инструментами и снадобьями. — Мне сказали, что здесь раненый.
Увидев, что раненый может идти, Кемендэль сделал ему знак следовать за ним. Поддерживая парня с двух сторон, гости, сопровождаемые толпой любопытных, направились за Кемендэлем. Аэлиндин пошел было с ними, но его остановил Кириэн.
— Задержись на минутку, юноша, у меня есть поручение для тебя.
Площадь быстро пустела, принимая свой обычный вид. Лишь несколько эльфов еще оставались рядом с Кириэном.
— Я готов к любому заданию, Господин, — поклонившись, ответил Аэлиндин.
— Ты долго был в плавании и, должно быть, устал, но у нас впервые за долгие годы произошло событие, о котором должны знать Валары, и мы не вправе медлить. Гонец в Аман должен отплыть сегодня же.
На лице Аэлиндина отразились обида и разочарование.
— Как бы я ни устал, Владыка, это не помешает мне выполнить твой приказ. Но мы еще так мало знаем об этих людях, что смогу сообщить я в Амане? Я уже пробовал учить их в дороге нашему языку, они быстро учатся, и я уверен, что через несколько недель…
— Великие Валары не нуждаются в знании языков, чтобы читать тайные помыслы. Если без их ведома приплыли эти люди в Валинор, Великие смогут узнать их цели, не ожидая недели и месяцы.
— Но ведь для этого Валары потребуют доставить их в Аман, и тогда мы опять ничего не узнаем! — не сдержался Аэлиндин. Он с отчаянием смотрел на отца. Элладан решил вмешаться:
— Быть может, мы найдем компромисс, Кириэн? Ведь ты знаешь, как долго мальчик разыскивал людей и мечтал о встрече с ними. Пошли с донесением другого и дай Аэлиндину побыть с чужеземцами до решения Валаров.
— О чем ты говоришь, Элладан. Да разве Аэлиндин доверит штурвал "Мелеара" другому? И ты знаешь, что это единственный корабль.
На лице Аэлиндина отразилось секундное колебание, но он решительно тряхнул золотыми кудрями.
— Доверю. Но только, Владыка, выбери кормчего, который еще не совсем забыл шум ветра в парусах, и не разобьет мою лодку о скалы Эльдамара.
— Ну что ж, будь по твоему. — В глазах Кириэна мелькнуло затаенное торжество. Он гордо вскинул голову. — Раз уж на мне ответственность за выбор рулевого для последней ладьи, я сам поведу "Мелеар" в Аман. Доволен ли ты, Аэлиндин?
Аэлиндин от изумления даже приоткрыл рот, но в следующее мгновение опомнился и молча склонился перед Владыкой.
— Да будет так! Со мной пойдет Гаэллен. А ты, Элладан, останешься старшим до моего возвращения.
Не дожидаясь ответа, Кириэн резко повернулся и пошел прочь. Элладан смотрел ему вслед, и в глазах его было сомнение.
Прошло два месяца со дня отплытия Кириэна, а "Мелеар" все не возвращался. Аэлиндин целые дни проводил на вершине маячной башни, высматривая парус на горизонте. Сергей и Лилиан почти всегда составляли ему компанию. Они уже неплохо освоили язык, и теперь Сергей готов был часами слушать легенды о происхождении Валинора, которые рассказывал Аэлиндин. Его поражало, что имея развитую письменность, эльфы практически не имели ни писаной истории, ни литературы. И то, и другое исчерпывалось эпическими балладами и, реже, прозаическими сказаниями. Они, правда, записывались для памяти, но не теряли при этом жанра, явно рассчитанного на публичное исполнение.
Лилиан обсуждала эту проблему с большим интересом и знанием дела, но Сергею казалось, что больше всего в этих долгих разговорах ее привлекает не местный эпос, а возможность пообщаться с Аэлиндином. Потрясение, которое она испытала, впервые увидев эльфа, не прошло для нее даром. Она ловила каждую минутку, чтобы побыть с ним рядом, не сводила с него глаз и временами, заглядевшись, теряла нить разговора.
Сергей понимал ее. Эльфы были поразительно красивым народом, первое время и у Сергея дух захватывало от каждого встречного лица. Но со временем он почувствовал, что его что-то коробит в этой безупречной красоте. Эльфы были приветливы и доброжелательны, часто беззаботны, иногда даже дурашливы. Они мило здоровались, с улыбкой отвечали на любой вопрос, с готовностью помогали, если нужно. И все же Сергею казалось, что за этой легкостью характера скрывается неизмеримо глубокое, бездонное равнодушие ко всему, что их лично не касается.
Они отвечали на вопросы, но никогда не задавали их, никогда не заводили разговора по своей инициативе. Когда выяснилось, что люди не представляют опасности, и даже эльфийский меч не привезли из своего мира, а нашли на острове в этом, большинство эльфов потеряло к ним интерес. Их приветливость и доброта были не более чем привычным стилем поведения.
