Курс на человеческую жизнь становился с каждым днём всё более чёток и, чего греха таить, Анхелю это нравилось. В кои-то веки он ел что-то более изысканное, чем жареная картошка или макароны по-флотски. Хильда, пусть поваром явно не была, но ежедневно питаться холостяцким пайком не собиралась.
Когда они, наконец, сели за стол, есть уже не так хотелось, скорее сесть и наслаждаться отдыхом. Хильда такой уж уставшей не казалась, хотя времени провела у плиты столько же, сколько и Анхель, и сделала не меньше его. Они уже в который раз так готовили и, удивительное дело, в тесной кухне друг другу не мешали, а работали, как слаженная команда. Словно предчувствуя следующий шаг друг друга, они заранее уходили от столкновения и, таким образом, не создавали никакой суеты.
— Устал, что ли? — Любезно поинтересовалась она.
— Да как-то напарился на улице, а тут ещё с этой жаркой-варкой, совсем как в бане побывал. Надеюсь, то, что мы тут сотворили, того стоит.
— Я тоже надеюсь — этот рецепт я первый раз претворяю в жизнь.
— Где откопала?
— Кого?
— Рецепт.
— А! В интернете — где же ещё. Там уйма сайтов — не пользовался?
— Да я как-то так — новости глянуть, кино посмотреть. Как-то больше и делать вроде нечего.
— Так вот, там много полезного. Только найти среди терабайт хлама нужно.
— Ну да, как и всё полезное в этой жизни.
— Мм… — Задумалась Хильда, затем согласно кивнула. — Глубоко мыслишь.
— Ладно. Пробуй.
— Я?
— Ты же рецепт нашла! — Сказал он как можно серьёзнее, хотя глаза выдавали определённо иное настроение.
— Убедил. Но если вдруг что — ты тут главный по выживанию, спасёшь?
— А как же. Если мгновенно не умрёшь, конечно. Банально — не успею.
— Позитивный ты — спасу нет. — Хохотнула Хильда и попробовала уже чуть остывшее блюдо. Тщательно пережевав, она утвердительно кивнула и зачерпнула следующую ложку.
Ели молча. Изредка кивали друг другу, давая понять, что то или иное блюдо удалось или, наоборот, не соответствовало ожиданиям. Разговор продолжили уже за чаем. Лениво-насыщенное настроение вносило свои коррективы, и разговор часто прерывался молчанием.
— А сколько времени?
— Я думаю, что за полночь уже.
— Уже?! Как Я домой-то добираться буду? Что-то время слишком быстро пролетело.
— Такси тебя довезёт — до разведения успеешь ещё. Либо у меня останься. Как воспитанный человек, могу предложить свою кровать.
— А сам?
— Сам Я летом на балконе ночую. — Улыбнулся Анхель. — Свежий воздух, все дела.
— На твоей кровати мы и вместе уместимся.
— Я храплю, пинаюсь и вообще отвратительно себя веду во сне.
— Вот даже как! — Засмеялась Хильда. — Тогда тебе впору спать на балконе — будешь глушить звуки улицы более… нет, менее техногенными шумами. Вот так и договоримся.
Анхель, не отвечая, улыбнулся и встал из-за стола. Хильда заняла место на хозяйской кровати. Она уснула ещё до того, как Анхель лёг — он довольно продолжительно отмывался в ванной после трёх недель дикого существования. Заодно устранил щетину, хотя она как раз его почти не беспокоила — видимо ангелы страдают от этой напасти куда в меньшей степени, чем люди. Лишь закончив все процедуры по возврату в цивилизацию, он осторожно пробрался на своё лежбище, скрипнув лишь балконной дверью.
Анхель довольно быстро заснул на балконе. Тот был застеклён, но открытые окна совершенно не препятствовали шуму с улицы, который совсем не мешал ангелу спать. Привычка засыпать в любых условиях по собственному желанию отработана за века странствий.
Спустя некоторое время дверь скрипнула ещё раз.
На утро они сидели на кухне и пили чай. Друг на друга они старались не смотреть, так как если это случалось и их взгляды встречались, то они стыдливо краснели и начинали чуть нервно смеяться.
— Ну всё же нормально было? — Отставив кружку в сторону решил спросить Анхель.
— Да. — Кратко ответила Хильда. — Надеюсь я не смутила тебя тем что отказалась снять футболку? Может, потом я покажу тебе шрамы, коими наградил меня отец, но не сейчас. Не хочу их кому-либо показывать.
— Меня это не смутило. Ты мою спину видела — тоже вполне занятная картина.
— Да — как они появились кстати?
Анхель скривил лицо, давая понять, что информация не самая интересная.
— И всё же?
— Пролетел пару этажей на стройке — прочертил спиной по торчащей арматуре..
— Ох…
— Приятного аппетита. — Улыбнулся он тем не менее.
Хильда улыбнулась.
Три месяца спустя
Анхель стоял на перроне Финляндского вокзала, глядя в окно скоростного поезда. За ним сидела Хильда и тёплым взглядом созерцала стоящего снаружи друга. Они смотрели в глаза друг другу. Ничего примечательного. Такие взгляды сплошь и рядом можно видеть на любом вокзале или в аэропорту. Ведь верно говорят, что перроны вокзалов видели гораздо больше искренней любви, чем церкви и загсы.
Поезд тронулся. Анхель стоял на месте, провожая взглядом сначала удаляющийся и постепенно темнеющийся образ возлюбленной, затем окно, за которым она сидела, а после вагон. Он не стал ждать, пока поезд пропадёт из вида, и пошёл прочь. Долгие проводы — лишние слёзы. Тем более эта разлука ненадолго. Через две-три недели она вернётся и всё снова будет, как в последние месяцы. А они были весьма насыщенными, если вычесть несколько недель полевых выездов Анхеля и неделю туристического слёта Хильды.
Она, кстати, фактически переехала к нему, благо её работа и его дом были на одной станции. Свою квартиру она, недолго думая, сдала за некоторую сумму студентам. За время отсутствия Анхеля она превратила его жилище в настоящий уютный дом, который хозяин поначалу не признал. Но привык быстро. Даже его балкон, где он спал, стал уютнее, несмотря на то, что она ничего не поменяла — надувной матрас и всё, казалось бы, что там менять, но какая-то накидка и пара занавесок удивительно преобразили место. Что ни говори, а с дизайнерскими способностями у Хильды было всё в порядке.
А месяц назад ей пришло письмо с родины, что там её ждут для выяснения каких-то мелочей — она не стала посвящать его в это. Сказала лишь то, что ей нужно будет туда съездить на несколько недель. Надо так надо. Какое он имел право подвергать сомнениям её слова. Предпосылок к этому не было. Тот факт, что она что-то явно не договаривала, почти не терзал его — если вдуматься, то он врёт ей о своей жизни на все сто процентов, если вычесть некоторые недавние происшествия. Если она что-то утаивает — это её личное дело. А может, ещё время не пришло, чтобы открываться пусть уже «любимому», но всё ещё малознакомому человеку.