— Предатель?! — губы Владимира побелели от гнева.
— Нет, нет. — успокаивающе замахал руками призрак. — Он верен тебе и всегда будет верен. Я не о том.
— Так в чем же дело? — в голосе князя все еще ощущалось напряжение.
— Суждено ему жизнь прожить долгую и яркую, совершить многие подвиги и уже в преклонных летах голову сложить во славу Руси. И суждено ему родить сына, который подвигами своими славу родителя превзойдет, а славу и крепость Руси преумножит.
— Добро. — ответил Владимир, зевая. — Добрая, конечно, весть на сон грядущий… А я тут при чем?
— А при том, княже, что сына этого ему должна родить твоя дочь. Так предначертано.
— Да? Как интересно… А которая, часом, не указано? У меня их немало… — он усмехнулся чуть смущенно.
— Нет. В том-то и трудность. Тебе предстоит умом понять или сердцем почувствовать, которая. Иначе…
— Иначе что?! — в голосе князя снова зазвенел металл.
— Иначе все предсказанное может сбыться, но с обратным знаком. И народится такое чудовище, что полная погибель и Руси, и всему миру.
— Точно?
— У богов спроси, точно, али нет. — ухмыльнулся незнакомец.
— Тогда, может, его просто стоит убить?
— Таких богатырей земля родит не часто. Пробросаешься, княже. Он, когда в полную силу войдет, под стать Илье будет, если не лучше. И потом, слишком уж все запутанно с этими судьбами и предназначениями. Эвон, мы в свое время головы ломали-ломали, спорили-спорили, аж до драки дело дошло, да мало что поняли, если честно. А, пустое это все. Лучше найди ту дочь, князь. Не так уж это и трудно. Зато пользы… Ну, прощай. — и, прежде, чем Владимир успел сказать хоть слово, ночной гость растворился в воздухе. Князь пожал плечами, снова лег, и проспал до утра. Больше ему ничего не грезилось, даже царьградская царевна, которая снилась почти каждую ночь.
Морозное выдалось утро. Синеватый снег загадочно искрился под медленно светлеющим небом. Солнце еще не взошло, когда Руслан вышел во двор, умылся снегом.
— Ну, я полетел? — сонно спросил филин. — А то спать охота, да и зябко что-то…
— Лети. Спасибо за подмогу. — поклонился ему витязь. Филин кивнул, взмахнул крыльями. Мгновение — и большая птица растворилась во тьме леса.
— Это ты с кем тут беседы ведешь? — стуча зубами от холода спросила Мила.
— А с пичугами разными. — хитро прищурился Руслан. — Как почивалось?
— Грезилось всякое… странное. Будто под облаками лечу, а вокруг гроза, молнии, дождь…
— Значит, так. Для начала пойдем перекусим. Потом — в путь-дорогу. Я еду на юг, могу до поры тебя с собой взять. Потом ты пойдешь в Киев, а я… А я — дальше. Ну, как?
— Ладно, уговорил. Только, чур, не командовать! И не надо носиться со мной, как с торбой писаной. Надоело!
— Добро. Все делай сама. Ты девка взрослая, хотя и балованная…
— Это я-то балованная?! Ах ты…
— Тихо, тихо. Спокойно. Пошутил неудачно. У тебя оружие-то какое было?
— Да… Лук со стрелами и кинжал.
— Ладно, поищем. Но сначала идем завтракать, больно уж жрать охота. А потом — сразу в путь. Время не терпит.
Выехали с разбойничьего двора вместе с первыми лучами солнца. По вчерашним следам Руслана вышли на большак. Весь день молча скакали трактом, чередуя рысь с галопом. Редко когда обменивались парой-тройкой фраз. Но ближе к вечеру скука одолела обоих, и разговорились.
— А зачем ты отца ищешь? — спросил Руслан, когда они в очередной раз пустили коней рысью.
— А как ты думаешь?
— Ну… — Руслан честно попытался придумать, зачем девушке мог вдруг так занадобиться отец, но так ничего и не надумал. — ну…
— Что, даже ни одной причины сочинить не можешь? — насмешливо спросила Мила. — Тебе, небось, повезло…
— Повезло? Это как сказать, может, и повезло. Отца я никогда не знал, мать степняки убили, когда я еще пешком под стол ходил. Так что, сколько себя помню, кругом одни мужчины, воины.
— А я всю жизнь с одними мамками да няньками, скука смертная… Мальчишки во дворе играют то в царьградский поход Вещего Олега, то в хазарскую войну Святослава… Однажды, правда, и мне повезло: они собрались играть в месть княгини Ольги, им нужна была девчонка — княгиню изображать, а кроме меня, других девчонок на дворе не было… Ух, как мы тогда сарай спалили! И досталось же нам! — она на мгновение счастливо улыбнулась. — И ты знаешь, после этого мне захотелось быть такой же, как княгиня Ольга: вроде бы, красна девица, добрая жена, за мужем, как за частоколом, а случись вдруг что — меч в руку и вперед! Насчет «доброй жены» и прочего я уже наслушалась, а вот с мечом обращаться почти не умею. Вон, вчера разбойникам попалась… А был бы меч — отбилась бы! Вот и ищу отца — слыхала, знатный он воин…
— А ты уверена, что тебе так уж надо мечом владеть? Война — дело мужское, грязная работа… Хотя, конечно, доблесть там, слава и все такое прочее… Но все ж таки девкам на войне делать нечего… И ты учти, что отец твой тебе то же самое скажет.
— И ты туда же… — поморщилась Мила. — Ты такой же зануда, как и моя мать! — она пришпорила коня и унеслась вперед.
— Ишь, недотрога какая! Меч ей подавай… — проворчал Руслан, в свою очередь, пришпоривая коня.
— Хозяин! Больно же! Словами попросить не мог?! — возмутился конь.
— Цыц, волчья сыть! Разговорчивый больно стал! Отдам смердам, будешь остаток дней своих плуг тягать — узнаешь, почем пуд лиха…
К вечеру достигли обитаемых мест: у дороги притулилась корчма, поодаль виднелись заснеженные крыши десятка изб. В корчме, кроме маявшегося скукой престарелого корчмаря, никого не было. Увидев посетителей, хозяин рассыпался в улыбках:
— Добро пожаловать, путники! Садитесь, садитесь! Обогрейтесь, поешьте, попейте! Устали ведь, поди, с дороги!
— Есть такое. — кивнул Руслан. — Здрав будь, хозяин. Нам еды, питья, две комнаты.
— Есть мясо, есть похлебка, есть мед, есть варяжское пиво, ромейское вино, квас, щи, сбитень. Чего изволите?
— Мяса и пива. — ответил богатырь, покосившись на Милу.
— Похлебки и квасу. — тут же заказала она.
— Сей момент, сей момент! — засуетился корчмарь. — А комнат точно две? — Руслан молча показал ему кулак. — Хорошо, хорошо, две так две.
Пока хозяин возился с едой, пока путники ели-пили, погода за порогом изменилась. Расшитый звездами темно-синий бархат неба затянули мутные тучи, замела-закружила вьюга.
— Добро, что до корчмы добрались. А то в дороге в такую погоду попасть — не приведи боги! — прошептала Мила, передергивая плечами. Руслан услышал ее и кивнул.
