Шэнь Тай снова надел свою абсурдную шляпу, пока Бицан рассказывал ему, что они собираются предпринять, чтобы сохранить ему жизнь на время, необходимое, чтобы добраться до Синаня и решить, что делать с конями.
Потому что этот человек прав — разумеется, он прав, — его могут убить десять раз за такое количество сардийских коней, если он просто попытается перегнать их прямо на восток.
Это был абсурдный, безумно экстравагантный подарок, но быть абсурдными и экстравагантными — это привилегия властителей, не так ли?
Бицан хотел было сказать это собеседнику, но сдержался. Он не совсем понимал, почему, но, возможно, потому, что Шэнь Тай выглядел действительно потрясенным. Он снова перечитывал свиток, явно встревоженный, — впервые за все то время, что Бицан ездил сюда.
Они вернулись к хижине. Бицан присматривал за распаковкой и укладыванием припасов в металлических сундуках и плотно закрытых деревянных ящиках для защиты от крыс. Он еще раз пошутил насчет вина и долгих вечеров. Гнам и Адар начали складывать поленницу дров у стенки хижины. Гнам работал с яростью, потея в своих ненужных доспехах, давая выход своему гневу, — его командира это вполне устраивало. Гнев солдата можно использовать.
Вскоре они сделали достаточно, а солнце все еще стояло высоко и только начинало клониться к западу. Бицан задержался на время, необходимое, чтобы выпить чашку вина (подогретого на катайский манер) с Шэнь Таем, потом быстро попрощался. Солдаты уже начали проявлять беспокойство. Тай все еще явно был погружен в свои мысли и испытывал неловкость, спрятанную под обычной маской учтивости.
Бицан едва ли мог его винить за это.
Двести пятьдесят коней. Так решила принцесса Белый Нефрит. Такой вычурный способ благодарности могла придумать только женщина, прожившая во дворце всю свою жизнь. Тем не менее правитель это одобрил.
Никогда нельзя, решил Бицан по пути сюда из форта, недооценивать влияние женщин при дворе.
Он хотел сказать и это вслух за чашей вина, но предпочел этого не делать.
Через месяц будет последняя поездка с припасами, а потом жизнь изменится для них обоих. Возможно, они никогда больше не увидятся. Даже скорее всего, не увидятся. Лучше не делать глупостей, не поверять катайцу секретов и не проявлять более глубоких чувств, чем любопытство и продуманно отмеренное уважение.
Конечно, на обратном пути повозка была легче, волы быстрее шли к дому. И солдаты тоже, оставляя позади озеро и мертвецов.
Трое из его людей затянули песню, когда покинули луг и начали подниматься по извилистой дороге в гору. Бицан стоял в вечернем свете у поворота, как делал всегда, и смотрел вниз. Можно было бы назвать Куала Нор красивым поздней весной, если ничего о нем не знать.
Его взгляд перенесся через синюю воду на гнездящихся птиц, их было абсурдно много. Можно пустить в воздух стрелу в том направлении и убить по меньшей мере трех одним выстрелом. Если стрела найдет место, куда можно упасть. Бицан позволил себе улыбнуться. Он тоже был рад, что уезжает, этого нельзя отрицать.
Тагур посмотрел через чашу луга на север, на далекие горы, обрамляющие ее, гряда за грядой. В его народе рассказывали легенду, что синелицые демоны, гигантские и злобные, жили на этих далеких вершинах с самого начала мира и плато Тагур защитили от них только боги, которые возвели против них другие горы, окутанные волшебством. Одной из них был горный хребет, на который они сейчас поднимались и на котором стояла их маленькая крепость.
Сами боги, ослепительные и жестокие, жили гораздо дальше, на юге, за Ригиалом, над самыми высокими пиками, которые касались подножия небес, и ни один человек никогда не поднимался на них.
Взгляд Бицана упал на могильные курганы за озером в дальнем конце луга. Они стояли у соснового леса, к западу от хижины катайца. Уже три длинных ряда могил. Два года работы по погребению костей в твердой земле.
Шэнь Тай уже копал, увидел он, работая за последним из них в третьем ряду. Бицан смотрел на него, маленькую фигурку вдалеке: наклон и взмах лопаты, наклон и взмах.
Потом он посмотрел на хижину, стоящую у того же северного склона, увидел загон, который они построили для двух коз, только что сложенную поленницу дров у одной стены. Он закончил свой осмотр, повернувшись на восток, к долине, по которой к Куала Нору приехал этот странный, одинокий человек и по которой он вернется обратно.
— Там что-то движется, — произнес рядом с ним Гнам, глядя в ту же сторону. Он вытянул руку. Бицан всмотрелся, прищурив глаза, и тогда он тоже увидел это.
* * *
Тай снова приступил к рытью ямы, начатой два дня назад, в конце третьего ряда от деревьев, потому что здесь это было его работой. И потому что он чувствовал, что если сегодня не будет двигаться, работать до изнеможения, то хаос мыслей, — почти лихорадочных, после такого долгого спокойного периода времени, — захлестнет его.
Было еще вино, привезенное Бицаном. Еще один путь, как и кривой, залитый светом фонарей переулок в Северном квартале Синаня, ведущий к туманным границам забвения. Вино будет ждать его и в конце дня. Никто другой не придет его пить.
По крайней мере, так он думал, когда нес лопату к месту работы, но сегодня мир просто не укладывался в размеренный распорядок двух прошлых лет.
Тай остановился, распрямляя спину, снял свою позорную шляпу, чтобы вытереть ею лоб, и тут увидел фигурки людей, приближающиеся с востока по высокой зеленой траве.
Они уже вышли из каньона на открытый луг. Это означало, что их уже было видно какое-то время. Он просто их не замечал. Да и почему он должен был их заметить? И даже смотреть в ту сторону? Никто не приходил сюда, кроме двух отрядов военных из фортов, в полнолуние и в новолуние.
Он увидел, что их двое, на маленьких лошадях, а третья везет их снаряжение. Они двигались медленно, не спеша. Вероятно, устали. Солнце начало клониться к западу, его лучи падали на них, ярко освещая предвечерним светом.
Для припасов из крепости у Железных Ворот еще рано. Он только что распрощался с Бицаном и тагурскими солдатами. И когда сюда приезжали люди, то не по двое, и с повозкой. И уж конечно, они не приезжали к озеру во второй половине дня. Тогда им пришлось бы переночевать у него или ехать среди мертвых после наступления темноты. Явно этот день его звезды предназначили для перемен.
Они пока не подъехали близко, эти путешественники. Тай еще несколько секунд пристально смотрел на них, потом вскинул лопату на плечо. Поднял лук и колчан — он носил их для защиты от волков и чтобы настрелять птиц на ужин — и двинулся к хижине, чтобы ждать их там.
