Вера Камша - Рыжий вечер

— Опять врешь, — попытался усмехнуться Марк.

— Нет. — Фавн отпихнул сыр и заплакал. — Я… Она больше не приходила… Ни разу… Эта дура сказала: уехала… Далеко. Насовсем… И не простилась! Так слушала и не простилась… Обидно!

Обидно ему!.. Скотина ревнивая, но судьбы нет, не считать же судьбой влюбившегося фавна! Сперва врал, потом крал, теперь приперся невесть куда и ревет… Веселая из такой любви песенка вышла бы, веселей не бывает.

— Другие — те все время лезли… — Поганец хлюпнул носом: себя жалеть он умел. — Надоели… Не хочу быть скотом! Пошел искать тебя, я ведь тебя слышал, а раз услышавши… Эхо, оно такое, не глохнет.

— Ну и что ты от меня хочешь?

— Найди ее, а!

— Вот так вот и найди! После всего…

— А что? — не понял козлоног. — Ее этот увез… Который вино продает… Хорошее вино вроде, многие пьют. Ты найдешь! Я имен не помню, мы ведь отказались от них, от имен-то, когда из чужой войны ушли. Нет имени — нет слова, нет слова — значит, свободен… Только одно имя и застряло — Агапе… Найдешь?

— Нет.

Искать Агапе? Для чего? Увидеть счастливой? Несчастной? Любой? Вернуть деньги и стать в ее глазах вором? Нет уж, что кануло, то кануло. И хорошо, кстати говоря.

— Не хочешь? — наседало козлоногое существо. — Почему? Обиделся? Так не вышло бы у вас ничего… Я ж говорил тебе, не твоя она…

— Так ведь и не твоя.

— А кто говорит, что моя? Я бы просто… Она бы плакала, а я б ей играл. Всем бы было хорошо…

— Ей особенно! — Певец поднялся. — Когда хорошо, всегда плачут.

— Так найдешь?

— Нет.

— Тогда отдавай… Деньги отдавай, сам буду искать.

— Нет.

Тысяча монет. Выкуп за невесту… Цена велонской китары. Чем тебе не жена? Дорога да китара, а большего ты никогда не хотел и сейчас не хочешь, просто обидно за обман. Да и за отказ, хотя такие, как Агапе, по дорогам не бродят. Они на дорогах чахнут, пусть уж лучше живет со своим виноторговцем, и ты живи.

Несколько догорающих веток или последний клочок небесного буйства? Не поймешь, как не поймешь, что же досталось смертным — жалкие, ненужные богам крохи или же нечто, недоступное тем, кто не познал неизбежности конца.

— Эгей! Ты чего?

— Ничего… Помолчи, дай записать…

Это ты, что прощаешь Время…

В Стурне городскую стражу в шутку называют «трутнями», а шпионов — «осами».

«Пчелками» в обиходе называют скрепленный печатью с императорским Роем документ, что-либо официально удостоверяющий.