Эйлив задержался у очага. Он бесцельно покрутился у огня, взял со стола кусочек копченой рыбки, пожевал его, потом, прихватив моченое яблоко, скрылся за дверью.
У Радима все просто закипело внутри в предчувствии разгадки. Блюдо, собранное холопом по приказу Остромира, отправилось внутрь терема, а не на ригу! Очень может быть, что предназначается оно именно боярыне. Но кто же подсыплет яд? А может, это уже сделал холоп? Или Свирид с Эйливом добавят потраву позже? При чем тут вообще Остромир?
Скоморох понял, что более в людской делать нечего, самое важное происходит во внутренних палатах. Туда и нужно спешить. Через дверь пройти не удастся, ее сторожит мрачный гридь в полном боевом облачении. Остается уже проверенный путь через оконце. Радим поднялся со скамьи и приготовился к новым приключениям.
Во дворе еще веселились гости. Правда, их число заметно уменьшилось — видимо, подмерзнув, многие решили вернуться в ригу к сладкому меду и горячим блинам. Радим быстро проскользнул между гостями, завернул за угол и направился к тому месту, где оставил веревку. Веревки уже не было. Похоже, боярыня позаботилась, чтобы никаких следов проникновения воров не осталось и никто бы не заподозрил, что в светлице Остромира хозяйничали чужие. С одной стороны Радим был доволен предусмотрительностью Параскевы, с другой — озаботился проблемой проникновения в хоромы. Искать другую веревку? Не так-то это будет просто. Попытать счастье и вскарабкаться по стене?
Радим поплевал на руки, растер их и прикоснулся к запорошенным снегом бревнам. Нога нащупала выемку между венцами. Скоморох приподнял тело вверх. Один шаг сделан. Руки стали шарить выше, пытаясь найти место, которое можно обхватить пальцами. Но терем был построен на совесть, бревна подогнаны одно к другому так точно, что найти щелку было сложно. Кроме того, снег, превратившийся в лед, забил все зазоры и сделал стену практически неприступной.
Однако Радим был не из тех, кто легко сдается. Он все-таки нашарил трещину в бревне, подтянулся еще на шаг вверх. Хотел уже ставить ногу между венцами, как ощутил, что его тащат вниз. Между тем, как он почувствовал захват на лодыжке, и тем, как соскользнул на землю, прошло мгновение. Но за это время Радим успел собраться с силами, приготовиться к встрече с врагом и, более того, придумать, в какую сторону бежать.
Упав на снег, скоморох кувырком откатился в сторону и, разогнувшись, вскочил на ноги. Противников было двое: один на голову ниже Радима, другой — на две головы выше. Радим без труда узнал Лешего и Великана.
— Попался, тать! — прогнусавил Леший. — Теперь тебя ждет виселица!
— Я упражнялся.
— Это расскажешь воеводе!
В руке у Лешего виднелась сучковатая дубинка, он угрожающе занес ее и бросился на Радима. Последний не стал дожидаться удара, отпрыгнул вбок и бросился бежать. Его остановила сеть Великана. Здоровяк держал ее в руках, готовясь связать Радима, и бросил сразу, как только тот попытался скрыться. Беглец запутался в сети и рухнул как подкошенный. Посмеиваясь, к нему приблизился Леший:
— Попался!
С размаху он опустил дубинку на плечо Радима. Тот вскрикнул и тут же завертелся волчком. Леший не был готов к такому развитию событий, потому и не успел отступить, когда нога Радима подсекла его под коленки. Злобный карлик распластался на снегу.
— Великан, вдарь ему! — заверещал Леший.
О том, как Великан мог вдарить, Радим знал не понаслышке. В Переяславле пару лет назад скоморохи собрались на Купалу у одного видного купца. Гулял он знатно, серебра не жалел, яствами весь двор уставил, медом окрестный ручей затопил. Упился хозяин вдрызг, и заиграла в нем дурь. Стал купец со товарищи скоморохов задирать и подначивать. Они ему шутками, он им оскорблениями. Все бы ничего, да прознал купец, что Великан наполовину касог, наполовину северянин, отец Великана у князя Мстислава Владими-рыча служил и в Чернигове суженую свою повстречал. Начал купец грубости говорить, намекая, что грязный дикарь силою белокурую северянку взял, мол, тогда Мстислав Владимирыч дружине в захваченном Чернигове многое позволял. Великан терпел-терпел, молчал-молчал, а потом взял и стукнул купца промеж глаз. Тот разом вырубился. Налетели тогда гости и холопы хозяйские на скоморохов, да ничего путного не добились. Всех уложил Великан, кто на него руку поднимал. Потом, правда, виру пришлось платить, но это когда дело до суда княжьего дошло.
Радим вовсе не горел желанием попробовать тумака Великана, но поделать ничего не мог. Великан поднял брыкающегося Радима за шиворот и занес тяжелый кулак.
— Стояйт! — остановил его грозный окрик с норманнским акцентом.
Великан замер. На сугробах заплясали отблески факелов. Загремело оружие и доспехи. Дерущихся обступили ладожские сторожа во главе с Гримом.
— Господин, — Леший упал перед начальником на колени. — Вот татя поймали. Хотел бежать!
— Тать? — Грим повернулся к одному из своих воинов и что-то произнес по-норманнски.
— Что скрал тать? — спросил воин у Лешего.
— Намеревался в хоромы пробраться. А уж там злата-серебра поиметь.
Воин перемолвился парой фраз с Гримом. Тот фыркнул и шумно высморкался.
— Пойде со мной. Все, — приказал он. Воины обступили скоморохов.
— Э-э! Нас-то пошто брать? — возмутился Леший. — Мы ж татя поймали!
— Несогласный? — Грим опустил руку на рукоять меча и кивнул воинам.
Два удара древками копий в живот и спину опрокинули Лешего. На ноги его подняли пинками. После демонстрации силы возражения пропали. Леший и Великан понуро побрели следом за Радимом в окружении сторожей.
Поруб, куда бросили задержанных скоморохов, был холодный и вонючий. Стены были покрыты изморозью, на полу виднелись остатки гнилой соломы и обрывки одежды. В углу стояло переполненное еще со времен царя Гороха корыто с испражнениями.
Радиму уже приходилось попадать в узилище. Ничего приятного в этом не было, однако всегда удавалось выкрутиться, даже если его вина была очевидна. Сейчас важных свидетелей против Радима не существовало. Кроме того, боярыня явно будет на его стороне, дойди дело до разбирательства. Ей же надо, чтоб кто-то отравителя выискивал. Уверенность в благополучном исходе грела душу Радима. Жаль, что она не могла согреть тело.
На шеи узникам надели деревянные колодки, цепями прикованные к стенам. Длину цепей отрегулировали так, чтобы никто из скоморохов не мог дотянуться до другого. Не лишняя предосторожность, ибо Великан и Леший первым же делом попытались добраться до Радима.
— Ты ответишь за то, что втравил нас в это, паскудный мерзавец! — угрожал, давясь слюной, Леший.
