— Доверься судьбе, дружок, — сам себя стал уговаривать Илларион. — Вполне возможно, какой-нибудь первый встречный пейзанин из Желобка попросит что-нибудь пейзанское: новое корыто, например… или дом…
Сама собой в памяти всплыла знаменитая и поучительная сказка о золотой рыбке, и у чародея внутри все похолодело, а искусанная комарами спина нехорошо взмокла, когда он вспомнил этапы "столбовая дворянка", «царица» и "владычица морская".
Пришлось опуститься на придорожный валун, дабы успокоить нервы и сведенный судорогой живот.
— В конце концов, у первого встречного будет только три желания, — принялся вслух рассуждать Илларион (так он бодрился). — Три простеньких желания. Да…
Немного еще поразмышляв о своей нелегкой доле, маг встал, отряхнул брюки и двинулся дальше.
Через минуту поспешил отскочить в сторону: из-за поворота на довольно большой скорости вылетел бледно-голубой дребезжащий жигуленок.
Он мигнул круглыми и желтыми, как совиные глаза, фарами и лихо тормознул возле замершего у кустов чубушника Иллариона.
В окошко высунулся благоухающий самогоном и копченостями водитель — круглолицый лысый мужичок лет сорока в светлой майке — и замахал магу огромной короткопалой рукой:
— Привет, значит! Че застыл? Иди, садись, подкину до деревни!
"Первый встречный" — мигнуло у Иллариона в голове.
Не долго думая, он кинулся к машине.
— Гы-гы-гы, — поприветствовал умостившегося на сидении чародея веселый водитель. — Я, значит, Лёник. А ты? Турист? — кивнул на рюкзак и нажал на газ.
Илларион хотел ответить, но вместо этого два раза шумно чихнул: в салоне запахи первого встречного стали чересчур интенсивными — у чародея даже нос заложило и глаза защипало.
— Гы-гы-гы, — ответил Лёник. — Простудился, турист? А чё в лесу ночью делаешь?
— З-заблудился я, — промямлил волшебник. — Я тут недалеко отдыхаю…
— Гы-гы-гы, — не стал мудрить водитель. — Ближайший санаторий как раз таки далеко. Километров сорок, не меньше. Всю ночь небось плутал, топал?
— Точно! — тряхнул головой маг, довольный тем, что все объяснения первый встречный сам за него придумывает.
— Ладно. До Желобка ближе, — сказал Лёник и пустил машину по дороге. — Я, значит, к теще еду. Просила, значит, чтоб приехал на выходные — забор ей поправил, покосил там-сям. Вот мы у тещи моей, значит, побудем, и я тебя, значит, в санаторий твой потом подкину. Ну как?
— Замечательно! — опять тряхнул головой маг. — Забор поправить? Покосить? Кроме забора и косьбы еще чего-нибудь надо?
Лёник крутил баранку и рассказывал:
— Да там, значит, много чего надо. Да все руки не доходят…
— Так я помогу! — заявил Илларион.
Водила опять загыгыкал, покосился на чародея:
— Ну, смотри. Я тебя за язык не тянул. Взялся за гуж — не говори, значит, что не дюж…
Вечером следующего дня избавившийся от астральной грыжи, слегка пьяный и весьма довольный этими двумя фактами Илларион вновь наведался в пещерку к доктору Наваркину, и при этом использовал магию. Как в старые добрые времена.
Магический эскулап чуть косяк конопляный не проглотил, увидав недавнего пациента. Белка Осип тоже был немало удивлен и на мгновение отвлекся от поглощения кедровых орехов.
— Это, кхе, как же? — поинтересовался доктор, сдвигая гламурный парик "а-ля Мэрлин Монро" на затылок (в нем он после выкурки косяка собирался прыгнуть по временной спирали на лет двести назад и явиться в шахту к Ереме Игнатову и Ивану Пупыре — пугануть православных рудокопов).
— А вот так, — ослепительно улыбнулся великий маг и показал Наваркину свои ладони — ладони трудового человека, покрытые кровавыми мозолями и ссадинами. — Специально сию красоту не убрал, дабы ты увидел, каков я мастер. Я косил, я забор починял, а потом я пил самогонку. Таково было третье желание первого встречного: чтоб я с ним после работы самогонку пил. Неплохой кстати напиток, веселенький…
И затем доктор Наваркин около получаса, совершенно позабыв о конопле, белке, своем женском наряде из кремового шелка и о жареных грибах, которые ожидали в пузатом горшочке на обеденном столе, слушал, не мигая, историю могущественного чародея о том, как тот занимался облагораживанием одного из подворий в деревне Желобок.
— Да, конечно, было нелегко, зато я теперь умею заборы ставить и траву косить, — хвастался Илларион, плотоядно зависнув над горшком с грибами. — Я теперь косу приобрету и косить у себя возле замка буду. Кстати, когда косишь, на тебя девушки с вожделением посматривают. Особенно если вспотеть и рубашку снять, да…
Наваркин понимающе кивнул, положил в пепельницу душистый косячок и глубокомысленно изрек:
— Экотуризм — штука полезная…
Сентябрь 2008 года
Грузовик с овощами
Крутой маг Илларион был очень крут. С проблемами справлялся легко и просто: как увидит проблему, сперва зевнет, потом немного подумает (нельзя же, в самом деле, проблемы решать наобум), а потом пальцами правой или левой руки прищелкнет. Иногда, правда, чародей и не думал, и даже не зевал. Это случалось в те моменты, когда нельзя было медлить. Например, когда молоко закипало и шустро убегало из розовой кастрюльки, или когда какой-нибудь злобный рыбак-гоблин с Сицилии грязно ругался и пытался ударить проплывавшего мимо волшебника веслом по голове. Тут уж промедление было бы смерти подобно…
В общем, Илларион знал: проблемы, как и люди, как и снежинки, все разные и особенные, и каждую решать следует в индивидуальном порядке, хотя, с другой стороны, кое-какие общие моменты чародей все же отмечал…
Но однажды с крутым магом приключилась не очень хорошее происшествие.
Мага сбил грузовик.
Ну, да. Ничего в этом удивительного нет. Любого может сбить грузовик: и птицу, и собаку, и стрекозу, и человека. Иногда и рыбы под колеса попадают. Вот и маг попал. Хоть и был крутой.
Крутость тут его ни при чем оказалась. Тут при чем оказалась его рассеянность.
Илларион шел с побережья домой, по шоссе, мурлыкал себе под нос песню о девочке-конфеточке, любовался легкими белыми облаками, улыбался солнцу и встречным кипарисам и совсем не думал о том, что к нему с юго-запада приближается грузовичок с помидорами и кабачками.
Грузовичок, хоть и был доверху загружен, а несся с приличной скоростью. Вылетел из-за поворота и завизжал тормозами, но это не помогло. Не помогло и то, что Илларион, увидав обшарпанный автомобиль, глаза выпучил и рот открыл, чтоб сказать неприличное слово на «б», которому он научился, пребывая на лечении на Урале, в пещере доктора Наваркина.
