— Вот! — заявляет эльфийка. — Я правильно шагнула!
— Ладно, — вздыхает здоровяк, — все бедных людоедов обижают!
Он поднимает взгляд на эльфийку и лицо озаряется радостью:
— Слушай, Ветка, а давай, я тебя съем! Ты здесь чужая, тебя, наверное, можно!
— Маленький еще! — заявляет Ветка. — Сначала хоть одну партию выиграй, а там посмотрим!
Она снова берет мешок и с криком: «Шоколадка!» кидает его в розового. Тот отбивает. Девчонка делает еще шаг.
— Разве это съедобное? — удивляется руконог.
— Конечно! И очень вкусно! — заявляет Ветка и язвительно добавляет, глядя на людоеда. — В отличие от кислой эльфятины.
Достает из кармана плитку и кидает маленькому.
— А мне? — возмущается людоед. — Ну почему все бедных людоедов обижают!?
— Так не честно! — заявляется руконог. — Я не знал, что оно съедобное!
— Незнание законов не освобождает от ответственности! — констатирует эльфийка и дает здоровяку шоколадку. — Теперь ты водишь!
До меня, наконец, доходит смысл происходящего. Ну ни хрена себе! А второй девчонки не видно… Выхожу на поляну и заявляю:
— Да… Только ради этого стоило пролететь полгалактики и потерять циклетку!
— Ради чего? — настороженно спрашивает эльфийка, резко развернувшись в мою сторону.
— Чтобы увидеть, как знаменитая Ветродри-чего-то-там, бесстрашная эльфийка, обладатель Кубка галактики по циклеткам, и протчее, и протчее, и протчее, играет с местными детьми в «съедобное — несъедобное»!
— А ты предлагаешь заняться с ними любовью? — парирует обладатель Кубка. — Толтрыге восемь лет, а Павлуше — шесть, — поочередно кивает на руконога и людоеда. — Ты вообще как живой остался?
— Твоими молитвами. Как насчет наших напарников поискать?
— Я Пал не засекла. Оставлю явный след, — Ветка кивает на парашют, растянутый между деревьями, — и пойду в ближайшую деревню. Это на западе. — А вы?
— Ку будет меня ждать на месте приземления. Три дня.
Детали ей не нужны.
Эльфийка задумывается. Зато вмешивается заскучавший ребенок.
— Новая еда, будешь с нами играть? Или тебя можно съесть?
Перехожу на квертианский:
— Ты Павлуша? — кивает. — А меня Дунг зовут. Давай ты нас к родителям отведешь? И меня, и Ветку.
Кстати, Ветка тоже на местном чешет чистейше. Не самый, между прочим, распространенный язык в Галактике. Впрочем, это уже неважно. И вариант с немедленной ликвидацией отпал сам собой. Вместе с эльфийкой придется убирать детей. Для воина клана это неприемлемо! Да и глупо: оставляя за собой след из трупов, далеко не уйдешь!
— А как же твой брат? — язвительно спрашивает Ветка.
Пожимаю плечами.
— Это тоже на западе.
Палемалевизианоэль, эльфийка
— Детей делать будете? — перефразирует вопрос большая синяя собака. — А третьей возьмете?
Только тут соображаю, как это выглядит со стороны. Сижу на голом мужике, да еще плотненько так его обвила конечностями. Вообще-то, обездвижила, но со стороны смотрится… Красиво смотрится! Сама, правда, одета, но это, если что, дело поправимое. Ух ты! А мой противник тоже осознал ситуацию! Надо будет учесть на будущее: заводятся маркваши с полоборота! Если наша миссия кончится пшиком, может пригодится. Ни тебе долгих прелюдий, ни уговоров… Если еще и кончает быстро… Тогда его можно долго использовать… Что-то ты, Пал, не о том задумалась…
— Драться больше не будешь? — негромко спрашиваю «партнера». — Или хочешь с собачкой сексом заняться?
— Перемирие, — бурчит тот.
Вот и ладушки.
— Знаешь, подруга, — говорю синей, — я жуткая собственница. Когда он мне надоест — сколько хочешь. А пока — извини.
— На нет и суда нет, — оскаливает пасть псина и превращается в невысокую ладную девушку с синей кожей и ультрамариновыми волосами. — Я так, развлечься… От вас такой шум стоял, словно людоед лес ломает. Я даже в боевую форму перевернулась на всякий случай.
— Сильно шумели? — спрашиваю.
— Ага! А ведь ты даже раздеться не успела!
— Да… Мы такие!
Девушка удобно устраивается на кочке:
— Да вы продолжайте, — говорит она. — Я посмотрю. Это должно быть познавательно…
Вот блин влипла! Ну не за марквашом я сюда летела! Может, тут за ближайшим кустом прекрасный эльф притаился, а я понесу от непонятно кого?! И упущу шанс первой родить мальчика! И вообще!
— А, — машу рукой, стараясь делать это небрежно. — Настроение пропало. Вставай, любимый, и лезь за своей одеждой!
Надеюсь, он не попытается с дерева утыкать меня какими-то острыми железками! Вроде, маркваши слово держат твердо. Какой-то у них там то ли кодекс чести, то ли свод правил. Тем более, придется не только меня кончать, но и свидетельницу…
А «свидетельница» в нас окончательно разочаровалась:
— Экая ты! Ни себе, ни людям!
— Да что ты такая озабоченная?
— Я озабоченная? Сами же меня завели своей возней…
Вот бы никогда не подумала, что драка со стороны смотрится настолько эротично! В голову приходит блестящая мысль:
— Ну если так не терпится, бери! — киваю в сторону как раз спрыгнувшего с дерева маркваша. — Попользуйся!
Заодно и гляну на время прохождения дистанции потенциальным объектом охоты. Вдруг, пригодится?
Однако курсант оказывается находчивым. Картинно бухается на колени и, протянув к нам руки, театрально взывает:
— Девочки! Любимые мои! Пощадите! Я не могу больше!!!
Ага! Значит, начинать общение с местными с убийства ему не хочется. Или у них с женщинами драться не принято? А я, надо понимать, исключение?!
Гостья смеется:
— Заездила, значит! А пять минут назад явно мог! — она легонько пинает меня в бок. — Ладно, что с вас, влюбленных, взять. Пора мне, заболталась что-то! Придется в боевой форме пробежаться…
И синяя собачка молнией уносится в лес.
— И зачем ты этого хотела? — спрашивает маркваш.
— Чего хотела? — делаю изумленные глаза и даже похлопываю ресничками.
— Свести меня с этой… псиной!
— Ух ты, какие мы недотроги! Не можем сделать девушке приятно! А на хрена ты на меня с кулаками бросался?
— Я должен был дать себя зарезать?
Ни фига себе заявочки!
— Нужен ты мне! Если бы хотела — еще на дереве зарезала! Урод узкоглазый! Его спасаешь, а он ногами машет! Челюсть до сих пор болит! А на заднице, наверное, синяк будет! Надо было тебя прикончить!
Он осторожно трогает заплывший глаз. Потом присаживается на освобожденную оборотней кочку.
— Извини. Прихожу в себя, а надо мной ты с ножом! Ну я и решил…
— Что я хочу тебя кастрировать?!
