Ознакомительная версия.
Под конец Девисто провозгласил себя императором острова и всего Изумрудного моря и разглагольствовал перед своими подданными, заявляя, что помогает ему сам Морской Хозяин и отец его — Хамиран, и вот совсем скоро они покажут всем и завоюют все окрестные земли.
Причем сделано это было торжественно, с принесением настоящего оммажа Хамирану и Девисто, которых было велено титуловать не иначе как «истинный бог и его наместник на земле».
Пленники, уже ни на что не надеясь, молили лишь о быстрой смерти. Но и ее не было — если прежде для чудовищных трапез жертв просто убивали, то теперь отрубали руки или ноги, или вырезали из тел куски плоти, заявляя, что «живое мясо» вкуснее. В своих бесчинствах они дошли до того, что провозгласили остров владением духа Тьмы и стали молиться Хамирану и древним демонам, устроив алтарь, где приносили в жертву детей.
Истребив большинство пассажиров, Девисто решил добраться до спасшихся солдат и затеял поход на соседний остров.
Обосновавшимся там приходилось несладко. Они кое-как перебивались на рыбе и ракушках, собирали моллюсков, крабов, а также ловили ящериц и змей, мясо которых вялили на солнце. Но там были люди, которые умели обращаться с оружием, не боялись смерти и привыкли стоять друг за друга.
Заметив направляющиеся к ним шлюпки и плоты, бойцы устроили засаду в прибрежных кустах. Бандитов было втрое больше, однако они привыкли к расправам над беззащитными жертвами…
В короткой схватке палашами и алебардами было изрублено почти три десятка разбойников, а сам Девисто попал в плен, после чего оставшиеся дали деру.
Вернувшись на свой остров, они избрали «императором» некоего Лооса — бывшего атамана банды конокрадов. Срывая зло, он предал смерти еще несколько пассажиров и начал готовить второй рейд против соседей.
Но в это время к островам подошел эгерийский фрегат «Базилиск», прочесывавший эти воды в поисках пиратов.
Первыми его заметили солдаты и выслали последнюю уцелевшую у них шлюпку, чтобы предупредить команду о том, что творится на ближайшем острове.
Лоос тем временем задумал захватить судно обманом, для чего под видом потерпевших кораблекрушение послал вельбот с двадцатью своими головорезами.
Но вместо радушного приема убийц встретили дула пушек и аркебуз…
Потом «Базилиск» навел бомбарды на лагерь, высадил десант, и остальные люди Лооса капитулировали без единого выстрела.
Тут же выяснилось, что, кроме солдат, из четырех сотен пассажиров «Айланки» уцелело лишь сорок. Для остальных остров стал могилой…
Следующие несколько дней капитан «Базилиска», знаменитый в то время дон Гайг, занимался судом и расправой. Пиратов пороли до смерти семихвостыми плетьми, протаскивали под килем корабля, пока те не умирали, вешали вниз головой…
Словом, вся команда «Айланки» приказала долго жить.
(Говорят, впрочем, что нескольким разбойникам удалось бежать и затаиться на острове.)
Из двухсот тысяч золотых удалось собрать только шестьдесят. Куда подевались остальные — неведомо, хотя эгерийцы и перекопали чуть не весь островок. Позже, правда, люди из «Королевской заморской компании» задавались вопросом, как это дон Гайг сумел купить по возвращению на родину шикарное поместье и построить трехэтажный особняк в Толетто, но доказать свои грязные подозрения, разумеется, не смогли.
Уходя с острова, дон Гайг приказал поджечь остов «Айланки», чтобы пламя очистило проклятый остров.
Что же до главного злодея, Девисто, то его увезли в цепях в Геоанадакано, ибо тут речь шла не только о пиратстве и разбое, но и о поклонении хозяину преисподней. Что поразительно, сам Девисто не пытался ничего отрицать или каяться. Напротив, на дыбе и под плетью он насмехался над своими палачами, утверждая, что его великий хозяин совсем скоро придет ему на выручку и раздавит всех его врагов, как клопов.
Это же самое он говорил инквизиторам в Геоанадакано, которых, надо отметить, появление настоящего слуги преисподней весьма обрадовало.
Ибо им попадались всё больше богохульники, да еще когда-никогда — хунганы с боккорами, кои даже под пытками твердили, что де они добрые верующие и молятся отцу Эллу и детям его, а если и называют их не так, то лишь по темноте и глупости… А тут — настоящий бесопоклонник, открыто призывающий своего властелина!
Эти же призывы он вопил с костра, даже когда пламя начало лизать его ноги. И лишь когда дым скрыл его, до собравшихся на площади Святого Вертранга, главной в Геоанадакано, донеслись жалобные вопли: «Владыка, почему ты обманул меня!» (Молвят и по-иному, что проклятия и богохульства просто внезапно смолкли, а на пепелище не нашли ни одной обгорелой косточки, словно нечестивца спалило дотла.)
Но и по сей день между вахтами в тесных кубриках матросы Изумрудного моря и других морей шепотом рассказывают ужасные истории о корабле-призраке с экипажем из мертвых злодеев, с обугленным страшным капитаном на мостике. И что за чудовищные преступления не принимает их ни земля, ни морская пучина, и обречены они до скончания веков носиться по морям, пугая встречных моряков и предрекая им несчастья.
…Черен парус его косой.
Черен след за его кормой.
Черен путь его в сумрачном море.
На него дельфины плюют,
от него русалки бегут.
Не плаванье — черное горе.
Год 3339 от Возведения Первого Храма. 28-е число месяца дайро.
За три года до основного действия.
С высоты колокольни монастыря святого Урхо (колокол валялся внизу, сброшенный и разбитый) Рагир в раздумье созерцал город.
Множество узких улочек, небольших площадей, аркад и портиков по умбрийскому образцу, чтобы можно было укрыться от жарких лучей солнца. И даже рухнувшие здания и пожарища в глаза не так бросались.
Взятый и разграбленный, лежал перед ним Эльмано — город, считавшийся почти неприступным, сейчас лежал у него в буквальном смысле под ногами. Город, куда свозилась половина добытого в горных шахтах Эль д-Оро серебра, сплавляемого по горным рекам и Акаяле, и куда приходили суда из Архатены с разнообразными товарами.
Своим местопребыванием Рагир избрал резиденцию местной супремы. Ее серый дворец возвышался на площади Цветов, где по торжественным дням совершались аутодафе, и был построен на деньги, выделенные лично королем Фердинандом Безумным. К нему оказался пристроен монастырь святого Урхо, который воздвигла на все накопленные деньги какая-то видная куртизанка (видно, хотела, чтобы местные монахи отмолили ее грехи). Теперь тут утвердился, по выражению попов, вертеп злобы и нечестия, то есть пиратская резиденция.
Ознакомительная версия.
